Читать «Космическая трилогия» онлайн - страница 80

Жара отступила. Уэстон верно рассчитал самую высокую температуру, которую способен вынести человеческий организм. Только вышли из этого испытания путники совсем другими людьми. Прежде Уэстон почти не спал; даже уходя из рубки ради короткого отдыха, он раскладывал карты и принимался торопливо строчить какие-то цифры. Было видно, что он борется с отчаянием, вновь и вновь с ужасом утопая в расчетах. А теперь на записи он даже не глядел и свои часы в рубке отсиживал с крайне рассеянным видом. Дивайн – тот и вовсе двигался как сомнамбула. Рэнсом же все чаще уходил на темную сторону, стараясь ни о чем не думать. Пусть первая опасность миновала, никто не питал иллюзий и не верил в благоприятный исход путешествия. В полном молчании прошло уже пятьдесят дней, и воздух внутри стальной скорлупы портился с каждым часом.

Уэстон переменился настолько, что дозволил Рэнсому взять на себя управление кораблем. Одними лишь жестами, прошептав разве что пару слов, он показал необходимые в полете действия. Похоже, они поймали нечто вроде попутного космического ветра… правда, в срок все равно не поспевали. За пару уроков Рэнсом научился держать курс на звезду в центре смотрового окошка (на всякий случай не убирал левой руки с кнопки звонка в каюту Уэстона).

Звездой этой была отнюдь не Земля. Уэстон поменял курс на пятьдесят восьмой день. На шестидесятый стало понятно, что впереди планета. На шестьдесят шестой она приобрела вполне отчетливые очертания, как через бинокль. На семидесятый диск впереди уже не походил ни на что виденное прежде: для планеты он был слишком маленьким, для Луны чересчур крупным. Теперь, когда Рэнсом управлял кораблем, его философский настрой пропал, зато пробудилась дикая жажда жизни, смешавшаяся с тоской по свежему воздуху и запаху почвы, томлением по траве, мясу, пиву, чаю и человеческом голосу. Сперва на дежурстве труднее всего удавалось бороться со сном; теперь, когда воздух стал совсем плохим, лихорадочное возбуждение все равно не дало бы уснуть. Зачастую после вахты правая рука коченела и не слушалась: Рэнсом часами давил на пульт управления, словно толкая корабль вперед.

Оставалось двадцать дней. Девятнадцать, восемнадцать – и на белом земном диске, который стал размером с шестипенсовик, можно было разобрать очертания Австралии и юго-западного краешка Азии. Проходил час за часом, и хотя континенты медленно ползли вслед за оборотом планеты, Земля не становилась ближе. «Ну же! Быстрее!» – бормотал Рэнсом. Осталось десять дней – и Земля стала как Луна, такая яркая, что на нее нельзя было смотреть без рези в глазах. Воздух почти закончился, однако Рэнсом и Дивайн, сменяя друг друга в рубке, отваживались на шепот:

– Мы справимся, – говорили они. – Все получится.

На восемьдесят седьмой день, когда Рэнсом заступил на дежурство, он сразу заметил, что Земля выглядит иначе. К концу смены он убедился: прежде идеальный круг теперь с одного бока смялся, планета стала похожей на грушу. Пришедший ему на смену Уэстон бросил в окно один лишь взгляд и яростно зазвонил, вызывая Дивайна. Он оттеснил Рэнсома в сторону, сел в кресло пилота и, весь белый от ужаса, принялся тыкать кнопки. Однако когда Дивайн зашел в рубку, лишь беспомощно пожал плечами. Потом закрыл лицо руками и уронил голову на пульт управления.