Читать «Концерт «Памяти ангела»» онлайн - страница 69
Эрик-Эмманюэль Шмитт
Она не смогла удержаться от смеха.
— О, бедный Шарль… вот парижский антиквар и превратился в нью-йоркского торговца картинами… и сделался гетеросексуальным, переплыв Атлантический океан! Как быстро распространяются слухи…
Риге смущенно поддакнул:
— Да, мадам, слухи множатся, одни нелепее и фантастичнее других, тем более что грустный вид президента их подтверждает. Поэтому я и пришел просить вас открыть правду. Вы должны это сделать ради вас самой, ради президента, ради вашего образцового брака. Давайте разгоним эти грязные тени.
Она задумалась.
— Люди будут растроганы, Риго?
— Люди вас обожают, мадам. Приготовьтесь к многочисленным проявлениям симпатии и горя. Вас завалят письмами.
— Нет, я хотела сказать, что люди снова будут растроганы видом этого доброго и смелого Анри Мореля, выжившего после покушения перед первыми выборами и с благородством присутствующего при агонии своей жены перед вторыми.
— Действительно, судьба не пощадила бедного президента Мореля.
— Вы сами-то верите в то, что говорите, Риго?
Он уставился на нее, бескомпромиссный, непреклонный, напряженный, и сделал выбор — не врать: он промолчал.
Она одобрила его молчание кивком, дав понять, что она не дурочка и много чего знает…
На минуту оба застыли.
— Я согласна, — решила она.
Час спустя Анри, предупрежденный Риго, влетел в апартаменты с выражениями горячей благодарности:
— Спасибо, Катрин. Значит, ты согласна на мой второй срок?
— Разве я властна тебя остановить?
Он замер в недоумении, спрашивая себя, не могла ли она под действием лекарств и врачебных процедур позабыть о своих угрозах.
Осторожно приблизившись, он взял ее за руку:
— Ты можешь сказать мне, о чем думаешь?
Нет, она не могла. Она больше не знала. Все так запуталось. Ее глаза налились слезами.
Анри обнял ее и долго держал, прижав к себе; затем, почувствовав, что она все больше обмякает, впадая в забытье, оставил ее отдыхать.
Болезнь полностью изменила их отношения: враждебность утратила свое право на существование.
Катрин, смирившаяся со своей трагической судьбой, не хотела больше кусаться: это не только было не в ее характере, но еще и напоминало о неделях, предшествовавших ее болезни; она смутно ассоциировала свою иронию, сарказм и словесные нападки с разрушением собственного здоровья.
Катрин принуждала себя к молчанию. Зато Анри применял на практике условную амнезию: он вел себя так, как будто она никогда не выказывала ему своего презрения; как будто она не пригрозила ему обнародовать все, что знала о покушении на улице Фурмийон; как будто не сдала на хранение за границей разоблачительное завещание. Постоянно замалчивая эти подробности, он уже почти не верил в их существование. Он хватался за свою роль примерного мужа, как утопающий за спасательный круг, это была его надежда, та реальность, которую он хотел создать. «Сыграть спектакль, — часто шептал он себе, — не выйти из роли, ничем не выказать своего беспокойства и внутреннего смятения».
Может быть, он был прав? Иногда форма спасает. Когда угрожает беспорядок, порой только видимость не дает нам пропасть в хаосе; видимость сильна, она выдерживает, она нас удерживает. «Не упасть, — повторял он себе, — не рухнуть, не поддаться страху — ни тому страху, который она переживает, ни тому, который она мне уготовала».