Читать «Константин Симонов. Собрание сочинений в десяти томах. Том 5» онлайн - страница 438

— Ладно. Навернем перед дорогой твоей картошки, раз нажарил. Пойдем на кухню.

Серпилин повернулся и увидел, что жена сына стоит в дверях, все в том же бумазейном платье и валенках. Видимо, не ложилась, ждала его возвращения.

— В комнате поедите,— сказала она. — Я чай подогрею, завернутый стоит.

— А ты чего не спишь? Кто тебя об этом просил?

Она ничего не ответила, только шире отворила дверь в комнату и сказала:

— Заходите.

— Дочку не разбудим?

— Нет. Ей только заснуть, а потом... — Она махнула рукой.

Серпилин вошел в комнату, посмотрел на диван, на котором в головах лежала подушка, а в ногах разостланная газета — на случай, если он приляжет, не раздеваясь, а рядом на стуле.были сложены простыни и одеяло — на случай, если разденется,— потом бросил взгляд па кровать. Девочка спала там, где ее уложила мать, завалившись в уголок. Остальная постель была не смята. Значит, мать не ложилась, ходила-бродила. Всего пятый день, как узпала. Другие еще голосить не перестают.

Серпилин сел за стол; жена сына сняла с настольной лампы прикрывавшие ее газеты.

— Чего от нас ночевать уходите? Выходит, мы вас выжили.

Он повернулся, не хотел этого разговора при Грише, но мальчика не было: пошел за своей картошкой.

— Не будь дурой. К товарищу иду. Новости по службе — хочу поделиться. Не сюда же его звать, у вас над головой сидеть.

— А вы сидите, я в коридор уйду,— возразила она.

Да, сын был пе дурак, что эту выбрал. А может быть, но он ее, а она его? Это только по привычке так думают, а на деле кто посильней душой, тот и выбирает.

— Ты не обижайся. Сама посуди: удобно ли человеку, чтобы он пришел, а ты в коридоре сидела? А разговор с ним должен быть с глазу на глаз. Чай подогреть хотела, иди подогрей, мне идти надо.

Она молча вышла, а Гриша, разминувшись с ней в дверях, вошел со своей картошкой,

— Сам-то ел?

- Ел.

— Значит, с новой хозяйкой познакомились? — спросил Сер-пплин, принимаясь за картошку.

— Познакомились,— сказал Гриша и, словно угадав, что Серпилин хочет знать его мнение о ней, добавил: — Она ничего, трудовая.

— А мать что о пей думает? — спроспл Серпилип.

— А ничего мать о ней не думает. Мать только об отце и об отце.

— Не успокаивается?

— Наоборот.

Мальчик опять горестно мотнул головой.

— Как успехи? — спроспл Серпилин.

— Я вам первого числа письмо написал. За весь январь месяц.

— Не успел получить. Придется доложить устно,

— Кругом пять, только по немецкому три.

— Почему по немецкому три?

— Заниматься им неохота.

— Ну, это ты брось, это со мной не пройдет. Мне самому с ними заниматься неохота, а приходится.

— А я ничего не говорю,—сказал Гриша.— Я эту тройку исправлю.

— Садись, чего стоишь?

Мальчик сел, положил руки на стол. Серпилин заметил, что хотя они и чистые, но в царапинах и ссадинах, как и в прошлый раз,— угольная пыль.

— Опять уголь разгружали?

— Ага.

— Тогда извиняюсь, что сказал тебе «шляешься».

— Шляться некогда,— сказал мальчик. — За январь девять раз разгружали. Топить стали все же больше.

Сказал с достоинством, как будто это именно от него зависело. А впрочем, по сути дела, так оно и есть.