Читать «Константин Симонов. Собрание сочинений в десяти томах. Том 5» онлайн - страница 39

— Но сепчас-то хорошее, говорите? — переспросил Серпилип.

— Признали транспортабельным.

— В сознании?

— В сознании.

Она угадала, что Серпилин захочет увидеть Барабанова, но не знала, хорошо это или плохо.

— Как врач не возражаете? — спросил Серпилин, подходя к задней дверце санитарной машины.

— Не возражаю, товарищ генерал.

Он открыл дверцу, влез в машину и снова прикрыл за собой дверцу. В машине было полутемно.

— Ну что там, Соня? — тихо спросил Барабанов.

Серпилпн на ощупь передвинулся вдоль откинутого по борту сиденья п увидел лицо лежавшего на подвесных носилках Барабанова. Глаза у Барабанова были открыты и с удивлением смотрели па Серпилипа.

Но Серпилину не пришло в голову объяснять, как он встретил их машину и почему оказался здесь,— все это было несущественно.

— Как себя чувствуете?

— Говорят, буду живой,—слабо, но внятно сказал Барабанов.

И, облизнув языком губы, добавил:

— Не думал, товарищ генерал, что еще раз увижу вас в своей жизни.

И по тому, как он это сказал, Серпилин понял: «Нет, не лукавил Барабанов с собой перед дулом пистолета. Не было у него никаких «а вдруг». Испытал человек смертельный удар совести и лишил себя жизни. Остальное — случайность».

И хотя по логике установленных порядков попытка к самоубийству не смягчала вины Барабанова, а только усугубляла ее, Серпилин, наклонившись к Барабанову и глядя ему в глаза, сказал:

— Поправляйтесь. Штрафного батальона для вас требовать не буду.

И, помолчав, добавил:

— На снижении в звании настою. А штрафного не ищите. Когда вернетесь в строй, возьму командиром разведроты.

— Теперь из партии исключат,— тихо вздохнув, потому что глубоко вздыхать ему было больно, сказал Барабанов.

— Все равно возьму на разведроту,— сказал Серпилин, совсем забыв в эту минуту, что, скорее всего, он уже не будет командовать своей дивизией.

— Семье комбата пол-аттестата своего отдам,— вдруг сказал Барабанов. — Когда после операции очнулся, загадал: если живой останусь, буду переводить. Значит, такая судьба! А что,—помолчав, прибавил он так, словно Серпилпн собирался возразить ему,— я холостой, и матери пет.

О женщине, стоявшей там, у машины, па дорого, оп даже и не вспомнил. «Не жена и женой не будет»,—подумал Серпилин.

— Ладно, поправляйтесь.

Но Барабанов задержал его взглядом.

— Если хотите, сами папишите жене комбата, что я в его смерти виноват. Пусть знает.

— Не буду,— сказал Серпилин. — Если напишу, аттестат от вас не примет.

Он понял, что слова Барабанова об аттестате не просто минутный порыв, а зарок на всю войну, зарок, от которого, даже если потом будет жалеть, не откажется...

Вылезая из машины, Серпилин снова близко увидел лицо военврача Сони, как он сейчас мысленно назвал ее. Она уже заправила поседевшую прядь волос под ушанку, и лицо ее казалось теперь моложе.

«А счастья все равно у тебя не будет»,— с сочувствием к ней подумал Серпилин и, уже собираясь повернуться и ехать, вспомнил, что в барабановском полку ночью будет бой и надо предвидеть потери.