Читать «Константин Симонов. Собрание сочинений в десяти томах. Том 5» онлайн - страница 27

— Если бы не удержался — под горячую руку дал ему в морду, пьяному дураку, такой, как он, легче пережил бы! — сказал Захаров.

— Этому не научен,— сказал Серпилин. — Меня били, я не бил, не признаю пользы этого.

— А от твоего разговора вышла большая польза! —сказал Захаров.— Человек мог бы еще воевать, а он пустил себе пулю...

— Не подумал о такой возможности.

— Плохо знаешь людей.

— Видимо, так,— сказал Серпилин, хотя был пе согласен с тем, что плохо знает людей.

Захаров понял, что ответ пе откровенен, и спросил:

— Значит, не рассчитывал, что совесть в нем заговорит?

— Не рассчитывал.

— А зачем же тогда письмо писать заставлял, если не рассчитывал? Ну, написал бы он тебе письмо и не застрелился, что б ты с письмом делал? В тыл ведь пе послал бы?

, — Не послал бы.

— Так для чего же заставил писать? Чтоб совесть в нем заговорила? Или так, или я тебя пе понимаю! И не крути со мной, пожалуйста!

— А я не кручу с вамп, товарищ член Военного совета... — начал было Серпилин, но Захаров прервал его.

— Брось, брось, слышишь, брось! — закричал оп. — Яс тобой по-товарищески говорю, брось ты это со мной!

От гнева у него вздулись жилы на лбу.

— Я пе кручу с тобой, Константин Прокофьевич,— тихо, уже без вызова повторил Серпилин. — В таких вещах пе сразу сам разберешься. Конечно, подумал о совести. А о возможных последствиях — пет.

— Вот именно,— сказал Захаров. — А когда в человеке совесть с предохранителя соскочит, а особенно если она у него заржавелая,— тут все может быть. Ты не подумал, а теперь пойдет писать губерния... — Он неопределенно повел рукой. — Какое мнение имел, что делать с Барабановым, если бы... — Он не договорил. Все было ясно и без того.

— Трибунал и штрафной батальон,—сказал Серпилин.— Если бы свыше не спасли.

— Кто это «свыше»? Я, что ли? — спросил Захаров.

Серпилин пожал плечами и не ответил. Он сказал, его поняли, а называть вещи своими именами в даппом случае по хотел.

— Да-а. Командир полка все-таки фигура,— сказал Захаров, встав и пройдясь по землянке.

Серпилин молчал.

— Что молчишь?

Пе хотелось сейчас плохо говорить о Барабанове, по па прямой вопрос приходилось отвечать то, что думал.

— Вот именно — фигура,— сказал Серпилип.

— Да,— сказал Захаров. — Л командующий говорил, что хорош был Барабанов в сорок первом, очень хорош; и в сорок втором, когда из харьковского окружения выходили, тоже себя проявил. Выходит, был хорош, а стал плох?

— Не знаю,— сказал Серпилип. — Наверное, и сейчас можно найти ему дело, па котором будет хорош. Знаю одно: полком командовать не может. И кляпу себя, что не добился его снятия.

— Не добился! Ишь ты какой! — сказал Захаров. — А что, разве тебе такая власть дана — раз-два, и добился?

И хотя внешне то, что он сказал, было щелчком по носу Сер-пилина, на самом деле фраза его имела другой, более важный смысл: командующий был упрям и нетерпим и работать с ним было трудно не только Серпплину, по и Захарову.

— Все равно,— сказал Серпилип,—я обязан был ставить вопрос, раз так считал!

Захаров посмотрел па него, отвернулся и еще несколько раз прошелся по землянке взад п вперед.