Читать «Кони и люди (сборник )» онлайн - страница 125

Огромный детина продолжал хлестать виски и все бормотал что-то ребенку, как будто ничего не слыша, но вдруг он обернулся, его рука быстро поднялась в воздух, и он схватил не того форсуна, что донимал его, а меня. Одним движением он притянул меня к себе, повернул меня лицом к бару, прижал к стойке прямо против своего ребенка и сказал:

– Присмотри за ним, а если ты дашь ему упасть, я тебя убью!

Он произнес это так же спокойно, как если бы сказал своему соседу: «С добрым утром».

Ребенок наклонился и обхватил мою шею обеими руками; тем не менее я сумел повернуться так, что мне удалось видеть все происходившее.

Я никогда не забуду этого зрелища.

Огромный детина круто повернулся и схватил надоедливого форсуна за плечо. Какая у того была физиономия!

По всей вероятности, рыжий верзила, хотя и свихнувшийся, пользовался в городке весьма скверной репутацией, ибо паренек в пестром жилете открыл рот, его шляпа свалилась с головы, и он стоял, страшно испуганный, не произнося ни слова.

Однажды, когда я еще был бродягой, на моих глазах поездом убило ребенка.

Мальчик ходил по рельсам, хвастая перед гурьбой ребятишек и желая показать, как близко он к себе подпустит паровоз, прежде чем сойдет с рельс. Машинист давал свисток за свистком, а в близлежащем доме одна женщина стояла на крыльце, и прыгала на месте и кричала, а мальчик дал паровозу подойти еще ближе, желая еще больше похвастать, и вдруг споткнулся и упал.

Боже, я никогда не забуду выражения его лица в ту минуту, которая предшествовала его смерти, когда паровоз наскочил и перерезал его; и вот в этом салуне я увидел то же страшное выражение на лице еще у одного человека.

Я на мгновение закрыл глаза, ибо все во мне ныло, и я открыл их как раз в ту секунду, когда кулак гиганта опустился на лицо задиры.

Одного удара было достаточно – тот упал, как животное под ударом обуха.

А затем случилась самое страшное.

На ногах рыжего гиганта были огромные, тяжелые сапоги; он поднял одну ногу и со всего размаху опустил ее на плечо человека, который лежал на полу с лицом белым, как мел, и стонал. Я услышал, как хрустнули кости, и мне стало до того тошно, что я с трудом держался на ногах. Но я должен был стоять и держать ребенка; в противном случае я знал, что наступит моя очередь.

Детина между тем ничуть не горячился, он только продолжал бормотать про себя, как и раньше, когда миролюбиво стоял у бара и пил виски; но вот он снова поднял ногу, и я думал, что на этот раз он опустит ее на лицо человека на полу и совершенно уничтожит в нем всякое человеческое подобие – «сотрет всю географическую карту», как говорят боксеры.

Я дрожал, как в лихорадке, но, слава богу, в этот момент ребенок (он держал меня одной рукой за шею, а другой вцепился в мой нос так, что следы его ногтей были заметны еще на следующий день) начал реветь; тогда его отец забыл про человека, распростертого на полу, повернулся кругом, отшвырнул меня в сторону и, взяв ребенка на руки, вышел из салуна, бормоча так же, как бормотал в первую минуту, когда зашел в кабак.