Читать «Колыбельная для эльфа» онлайн - страница 12

— Тоже мне, садик, — фыркнул Вихрь. — Закусить толком нечем.

Единорог мотнул головой и потянулся к ветке растущего рядом дерева.

Настоящего имени единорога не знал никто в Андагриэль. Появившийся в земле несколько лет назад, он нагадил перед домом тиа, разогнал прибежавших стражей и потребовал "убежища и звать себя Вихрем, за исключительную быстроту".

Предложить взамен единорогу, кроме паскудного характера и невероятной прожорливости, было нечего.

Однако популяция единорогов была столь мала, а их нравы, образ мышления и жизни — так мало изучен, что тиа охотно предоставили Вихрю право проживать в земле Андагриэль сколько его душе будет угодно.

Зная исключительную память единорогов и не менее исключительное долгожительство, тиа втихоря надеялись вытянуть из единорога как можно больше известных ему старых легенд из сказаний, для своего хранилища Летописей.

Но, во-первых, Вихрь оказался молод даже по эльфийским меркам, во-вторых, категорически отказывался беседовать о чем-либо, что не входило в чрезвычайно узкий круг его интересов, а в-третьих, единственные, с кем он вообще изволил иногда поддерживать беседу, были Ларна и Суна.

И то после того, как проблевавшись, Вихрь вдруг обнаружил себя на поляне перед домом Ларны, в одной руке державшей опустевшую склянку, в другой — толстую ветку, которой она отходила его по крупу, едва тот решил вскочить. Стоявшая рядом с наставницей Амарисуна прочитала тому долгую лекцию, смысл которой сводился к: " Надо быть очень глупым, чтобы перепутать ядовитый плющ с побегами опацы, лежи спокойно, яд еще полностью не вывелся, а будешь кусаться — я тебя так веткой приложу, что солнце в глазах померкнет".

В последствие, единорог даже привык к Целительницам и регулярно заходил к ним в очередной раз объесть садик. В ответ же на вопросы, откуда он все-таки пришел в Андагриэль, Вихрь либо отмалчивался, либо просто разворачивался и уходил.

Сами Целительницы считали, что его попросту выгнали из племени. То ли за гадостный характер, то ли за какой-то проступок, рассказывать о котором Вихрю было стыдно.

Суна рассеянно проводила взглядом принявшегося за дерево единорога. По спине вдруг пробежали мурашки — вестники смутной тревоги, когда не знаешь причины волнения, но чувствуешь: что-то произойдет.

Ветер ворвался в окно, принеся с собой запах прелых листьев и холодной земли.

Девушка прислушалась. Ей показалось, что вдали прозвучало несколько нот, отголосок какой-то мелодии, легкое касание губами флейты.

Кто-то положил руку ей на плечо. Суна резко повернулась, но увидела только мирно спавшую Аэль.

Волоски вдоль хребта Целительницы встали дыбом.

Девушка поежилась.

— Da amana, apoyra

Чистый, глубокий женский голос донесся откуда-то издалека.

Слова были незнакомы Суне, хотя звучали похоже на эльфийский. У девушки перехватило дыхание.

— Вихрь, ты слышал? — громким шепотом спросила она, перевешиваясь через подоконник.

Вихрь поднял голову и вперился взглядом в эльфийку.

— Слышал что?

— Песню, — неуверенно ответила Амарисуна.

Единорог тонко, противно заржал.