Читать «Код Средневековья. Иероним Босх» онлайн - страница 243

Для визуального выражения идей Босх имел в своём распоряжении широкий спектр потенциальных источников, достаточно широкий, чтобы иногда нам было трудно их отследить. В первую очередь Иеронима окружал позднесредневековый мир, населённый разными образами и типажами, стимулировавшими творческое воображение художника: от значков паломников, городских казней, религиозных шествий, интерьера и экстерьера соборов до книжных иллюстраций, трактатов по астрологии и алхимии, проповедей о Конце света и рассказов о свете Новом. В любом случае, конечно же, одним из главных источников его вдохновения должен был мир внутри его сознания – собственное воображение.

Глубокое напряжение пронизывает ви́дение и искусство Босха, диалектика реальности и фантазии. Босх – мастер парадоксов. Он критикует, клеймит и порицает народную культуру, но вместе с тем систематически использует народные образы и популярные сюжеты (визуальные каламбуры, основанные на народном языке и поговорках, сатирические приёмы, перверсивный символизм, ассимилируя предания, мифы и фольклор). Босх, казалось бы, выступает против глупости и связанной с ней порочности, но постоянно разворачивает темы и риторические методы, взятые (сознательно или бессознательно) из низовой популярной культуры. Другой парадокс заключается в неприятии Иеронимом изгоев и маргинальных фигур вкупе с культом, если не обожествлением, всё тех же маргиналов – отшельников, затворников и анахоретов, упорствующих в аскезе, воздержании, жизненной строгости и мужестве перед лицом искушений порочного мира. Иероним наблюдает жизнь Церкви, беспощадно критикует её и служителей культа, противопоставляя им идеальное христианства.

Парадоксальна и сама изобразительная стратегия, избранная Босхом для утверждения принципов умеренности, мудрости и порядка. Иероним осуждает импульсивные формы поведения и греховную природу человека, демонструя их, рождая, раскрывая и развивая художественные образы экзальтации, извращения и глупости. При этом в «Саду земных наслаждений» Босх показывает порок столь соблазнительно и детально, что непроизвольно закрадывается мысль о латентном смаковании изображения порицаемого им греха. Причудливые персонажи картин Босха гибридны, избыточны и гротескны. Вместе с попранием и поруганием глупости в любых проявлениях, он охотно пользует и культивирует фривольную эстетику, основанную на карнавальной игривости и визуальных каламбурах. Чувство напряжения меж полюсами противоположных значений и неожиданных коннотаций пронзает творчество Босха. Легко запутаться и заплутать в дебрях сих спорящих смыслов. Культивирует ли Босх насилие и извращенную природу человека или осуждает? Безумец ли он или эрудит? Моралист или растлитель?

Рис. 41. Иероним Босх или его последователь. Несение креста, ок. 1510 г. Museum voor Schone Kunsten, Gent.

Специфическим ключом к тайне или как минимум путеводной звездой в путешествии по инфернальной и мрачной вселенной Босха может послужить работа «Несение креста». Вероятно, это произведение создано в мастерской Иеронима его учеником или принадлежит кисти подражателя, но добрая половина исследователей настаивает на авторстве самого Босха. Как бы то ни было, картина очень точно сообщает нечто об этом мире. Все люди, а точнее, мучители и гонители Христа, безобразны, уродливы, монструозны и дегенеративны. Картину наполняют оскалы беззубых ртов, лукаво прищуренные или разъярённо выпученные глаза, агрессивные гримасы и неопрятные физиономии (рис. 41). Внешностью, обличием персонажей здесь всецело выражено их внутреннее уродство. Лишь Христос умиротворённо несёт свой крест: его акцентированно светлый лик изображён пропорционально и гармонично. Такой же гармонией обладает и девушка, демонстрирующая плат с отпечатанным на нём ликом Христа: это Вероника, – vera icona – истинная икона. Предание о Веронике, как и предание о царе Авгаре, послужило апологией изобразительного искусства в христианском мире. Заповедь «не сотвори себе кумира» дополнилась идеей о почитании не самого изображения, а неизобразимого в изображении, стоящего за видимым регистром образа: сакрального, божественного, метафизического, трансцендентного, бессознательного, – всего того неявленного и сокрытого, что связано с самой идеей и проектом создания мира, с высшим актом творца, либо же с творчеством вообще – в самом широком смысле сего понятия.