Читать «Княгиня Менжинская» онлайн - страница 44

– Степан! Степан! Слуга был где-то рядом, может быть, в сенях, однако понадобилось нескольку минут и повторный звонок, чтобы он наконец-то отреагировал. Сначала послышался скрип хромовых сапог, потом открылась дверь – и в арке перед красавицами предстал невероятный верзила, нечесаный и плохо бритый, вдобавок в засаленной и давно потерявшей свой настоящий цвет рубахе.

– Почему так долго шел? – упреком встретила его пани Эвелина.

Кажется, она умела управлять этим детиной, потому что сразу после ее замечания Степан съежился и что-то пролепетал в оправдание…

– Принеси пару бутылочек, – приказала она. И тут же властно добавила: – И чтобы сам – ни-ни! Степан молча поклонился и вышел.

– Какой-то он у тебя… Как пес уличный, – оценила слугу панна Снежана.

– Какой есть, – отозвалась хозяйка, продолжая всматриваться в свое отражение в зеркале. – Менжинский не спрашивал, когда дарил. Только сказал: «Зато не болтлив!» И точно, от него слова не услышишь. Нормальный!

Наконец, когда было принесено вино и даже выпито по первому стаканчику, сестры уселись друг против друга и занялись музыкой. Впрочем, пани Эвелина помалкивала, а лишь сидела и слушала – медведь наступил ей на ухо. Что же касалось панны Снежаны, то музыка, очевидно, была ее страстью. Панна красиво пела и хорошо аккомпанировала себе на гитаре.

Сначала она просто играла мелодию, подбирая ее на слух, и подпевала. Потом стала перебирать струны – и вдруг запела тот романс, настоящая задушевность которого более выражалась интонацией, нежели словами. Низкий голос поющей дополнял красоту мелодии какой-то естественной тревогой, а потому заставлял думать, что этот романс о чем-то очень-очень личном:

Чудный месяц плывет над рекою, Все в объятьях ночной тишины. Ничего мне на свете не надо, Только видеть тебя, милый мой. Только видеть тебя бесконечно, Любоваться твоей красотой.

Но – увы, коротки наши встречи, Ты спешишь на свиданье с другой. Так иди, пусть одна я страдаю, Пусть напрасно волнуется грудь, Но прошу я тебя, умоляю, Смотри, милый, меня не забудь!

Пани Эвелина слушала с таким вниманием, словно слова романса должны были предсказать ее судьбу.

А панна Снежана продолжала петь. Она будто изъяснялась кому-то в своей страсти и печали:

Для кого я жила и страдала? И кому свою жизнь отдала? Как цветок ароматный весною, Для тебя одного расцвела…

Глава III. Когда хочется счастья

Большой деревянный дом пана Теодора Коллупайло в Герутево стоял на возвышении. Он находился как бы на полуострове: прямо перед ним простиралась низина – пойма давным-давно пересохшей реки. В низине лежала деревня, огороды которой спускались к самому ручью. Стены дома были увиты ползучими растениями. Подъехать к нему можно было лишь с одной стороны. Зато с той площадки, где он располагался подобно гнезду орла, открывался такой вид, не залюбоваться которым было просто невозможно. Ручей уносил свои воды в глубокую долину. Сначала, за деревней, он петлял в полях, подобно серебристой змее, а потом, уже у горизонта, русло его скрывал мощный дремучий лес. В любую пору года тот лес вызывал у людей какое-то особое, неприятное, даже трагическое ощущение. Он виделся вечно закрытым занавесом. Особенно неприятно от этого ощущения бывало вечерами и ночью. Тогда из того леса слышалось множество непонятных, едва уловимых звуков – рык, вой, даже стоны. Исстари жители Герутево верили, что в том лесу обитает нечистая сила. На самом же деле в той стороне начиналась Беловежская пуща – то бесконечное дремучее царство, о котором было легче слагать сказки, нежели повествовать правду.