Читать «Книжник» онлайн - страница 129

— Я просто не понимаю, — продолжал Цыпин. — Там же написано: «По благословению митрополита»… Уж митрополит-то понимает, что ересь, а что нет.

«Надо бы самому понимать», — подумал Парфианов, но промолчал.

Цыпин попросил скачать что-нибудь духовное. Книжник ухмыльнулся и спросил, не взять ли Дмитрию Игоревичу один интересный труд, думая о Софронии Сахарове. Цыпин тут же с подозрением спросил, кто его автор? И это снова неприятно оцарапало Адриана. Нам автор важнее написанного?

Как раз в это время на его рабочем столе висел огромный труд Жана Кальвина «Наставление в христианской вере» — еретический, тяжёлый, вязкий и душный. Адриан скачал его для цитат к своему роману «Бесовские времена», преобразовав из PDF в doc, отчего сразу потерял все сноски и ссылки. Сейчас он решил пошутить.

— Брянчанинов, — с готовностью ответил Книжник, зная, как любит его Цыпин, после чего получил согласие на скачивание.

Он скопировал труд в чистый файл, единым жестом вымарал имя еретика на обложке и написал вместо него: «Игнатий Брянчанинов», после чего перекачал файл с компьютера на планшет. Цыпин поблагодарил и ушёл.

Книжник улыбнулся. Его хулиганство было беззлобным: он представил себе, как через пару дней Дмитрий Игоревич придёт и скажет ему: «Что за ерунду вы мне подсунули?» — и они вместе посмеются.

Но Цыпин, хоть и пришёл в конце недели, ничего подобного не сказал. Когда же Книжник сам спросил его о книге, старый учитель очень серьёзно кивнул:

— Прочёл. Очень глубокий труд. Ну да, что удивляться, это сам же Игнатий Брянчанинов.

Книжник окаменел. На минуту он подумал, что Цыпин просто разыгрывает его. Но нет, тот был не из шутников. Может, на самом деле просто не читал? Но Цыпин продолжал расхваливать книгу, обширно цитируя Кальвина, принимаемого им за Брянчанинова. Выходит, читал. Книжник побледнел. А говорят, в церкви нет магии. Но вот магия — магия имени — заклубилась перед ним вязким дымом и наполнила смрадом его лёгкие.

Всего-навсего имени на форзаце хватило для того, чтобы еретический труд был принят за истинный. Возможно, Цыпин просто не понимал тонкостей доктрины? Но он был одним из самых образованных прихожан. И если даже он не в состоянии был отличить еретический труд от православного и не соглашался признать бред бредом, пока этого не сказал Кураев, то, чего же тогда стоила вера остальных?

Но почему в его церкви так мало самостоятельной мысли, интеллекта и глубины? Но этот помысел, хоть и оцарапал душу Книжника, всё же не задел сердца.

Но потом одна за другой пронеслась череда дурных слухов о содомии. Из МДА был уволен Кураев, один из умнейших и образованнейших людей, уволен как раз за попытку рассказать о голубизне в семинариях. Ряд последующих скандалов вызывал только оторопь.

Иллариона перевели на отдалённый приход, и виделись они теперь нечасто. В церкви же, к которой Книжник привык, как к дому, зримо становилось всё меньше умеющих думать, зато всё чаще звучали трафаретные проповеди, точно адаптированные под самого невежественного прихожанина. За минувшие годы как-то незаметно исчезли священники с огнём в глазах, а появившиеся новые смотрели на него с подозрением. В их глазах обыденная жизнь обывателя была более нравственной, чем стремление к творчеству, всегда подозреваемом в недостатке смирения и в гордыне.