Читать «Книжник» онлайн - страница 113

Парфианов неожиданно весело рассмеялся. Комментировать сказанное не стал, но похвалился друзьям вчерашним визитом Музы, соблазнившей его и отдавшейся ему при расчистке двора от снега. Как было отказать даме? Тем более что вышеназванная особа была пьяна Горацием, которого Парфианов недавно перечитывал. Однако античный размер, в который воплотилось их детище, не должен затмить для слушателей его животрепещуще модернистское содержание.

Читал Книжник иронично и спокойно, и Насонов отметил, что обретение Истины никак не сказалось на артистических способностях Адриана.

…Кто сказал тебе, что меня, поэта, певца отражения луны на воде, смутить может человеческих мнений суетных вздорная глупость? Слушать что молву толпы безумной, кривосудящей черни? Ей внимающий, а не судам Божьим, обречён быть вечно колеблемым ветром изменчивым. Вина багряного трёхлетнего предгорий абхазских налей полную чашу, и в ночи трепетной, созерцая блеск звёздный, забудь дрязги людские.

Насонов, внимательно выслушав, заметил, что, хотя размер данного опуса и в самом деле частично повторяет сапфическую строфу горациевского «Рersicos odi, puer, adparatus…», состоящую из трёх одиннадцатисложников и заключительного пятисложного адонейского стиха, в языке русском представляющую собой несообразную смесь анапеста, дактиля и амфибрахия, но свежесть содержания, величавая неординарность лирического героя, а также глубина высказанного суждения, и впрямь, искупают, пожалуй, некоторые погрешности формальных заимствований.

Илларион ошарашено выслушал филологическую абракадабру, Парфианов, глядя на него, расхохотался.

Про Шелонского забыли.

Глава 8

Парфианов вообще забыл о прошлом. Его просто не было. Его не отягощали воспоминания, не мучили фантомы и кошмары, дарованное ему Истиной умение понимать сокровенное, видеть смыслы и истоки бытия наполняло его счастьем.

Старик Лилиенталь за минувшие годы успел устать от телевизора и всё чаще просиживал — особенно погожими днями — на лавочке перед домом, жмурясь, разглядывая изгибы древесных стволов, скрытые яркой летней зеленью, наблюдая, как играют в песочнице детишки, что-то мурлыкая себе под нос. Он завёл себе полосатого кота, которому дал звучное имя Кантор, и порой их мурлыканье сливалось.

…В то субботнее утро Парфианов застал старика на привычном месте, но не в обычном, слегка заношенном костюме, а в новом, чёрном и — в безрадостном галстуке, с которыми контрастировала новая светлая рубашка, сохранявшая на груди следы заломов упаковки. Старик явно собирался куда-то, но не на торжество, ибо поприветствовал «своего юного друга», как неизменно называл Адриана, несмотря на все объяснения последнего, что ему давно звенит сороковник, грустно и скорбно. У Адриана в этот день были намерения прогуляться с Илларионом до книжного, помочь дяде в гараже и провести остаток дня на диване с книгой и пирожками, испечёнными сестрой монаха. Парфианов спросил старика, не купить ли чего, есть ли молоко, хлеб? Михаил Аронович так же невесело сообщил ему, что сегодня обедать и ужинать ему придётся в гостях. Сейчас за ним заедут.