Читать «Книги в моей жизни» онлайн - страница 235

Похоже, самые сильные впечатления остались у меня от женщин на сцене или из-за их великой красоты, или благодаря необыкновенной силе их личности и совершенно поразительному голосу*. Быть может, это связано с тем, что в повседневной жизни женщинам редко удается полностью раскрыться. Быть может, также, драма сама по себе возвышает женские роли. Современная драма насыщена социальными проблемами, поэтому женщина в ней занимает более скромное место. В древнегреческой драме женщина предстает сверхчеловеком: ни одному современному человеку не доводилось встречать подобный тип в реальной жизни. В елизаветинской драме они также изумительны - конечно, уже не богоподобны, но при этом столь величественны, что это нас ужасает и сбивает с толку. Чтобы получить полное представление о женщине, нужно соединить те ее качества, что изображаются в древней драме, с особенностями, которые (в наши дни) осмеливается показать лишь театр варьете. Естественно, я имею в виду эти якобы "унизительные" ужимки, пришедшие прямиком из комедиа дель арте Средних веков.

Прочитав биографию де Сада, который провел несколько последних лет жизни в психиатрической лечебнице в Шарантоне, где забавлялся тем, что писал и ставил пьесы для пациентов, я часто спрашивал себя, какое впечатление произвела бы на меня постановка в исполнении группы сумасшедших. В основе концепции Арто о театре лежала идея о таком представлении, где актеры (с помощью всякого рода внешних приспособлений) доводили бы публику в буквальном смысле до безумия и бреда, чтобы драма с их участием достигала настоящей и немыслимой прежде крайности.

Что меня всегда поражало в театре, так это его способность преодолевать национальные и расовые барьеры. Несколько пьес, поставленных труппой иностранных актеров, I которые исполняют национальный репертуар, могут сделать (больше, на мой взгляд, чем целая телега книг Часто первой реакцией становятся гнев, злость, разочарование или отвраЩение. Но стоит вирусу проникнуть в кровь, как то, что рань

Голос Полины Лорд, например, в "Анне Кристи" "Боже, ведь я всего лишь жалкая бродяжка1" Или голос Люсьены Лемаршан, французской актрисы, в пьесе "Как жаль, что она шлюха" Или голос нашей дорогой соотечественницы Марго (примеч автора)

ше казалось абсурдным, нелепым и в высшей степени чужеродным, принимается с одобрением - да нет, с энтузиазмом. Америка принимала волну за волной подобные влияния, и это пошло только на пользу нашей доморощенной драме. Но, подобно иностранной кухне, такие вливания долго не сохраняются. Американский театр остается в своих ограниченных пределах, несмотря на все потрясения, которые он время от времени испытывал.