Читать «Книга попугая» онлайн - страница 9

А ты, о пророк, да помилует его Аллах и да приветствует! Ты — попугай цветника совершенства, ты — Симург гор посланничества, ты — горлица красноречья, соловей сада, где «не меркнет свет зрения и не иссякает» благодать.

Я весть хочу послать, и весть послать благую, От нас она должна моленья вознести Туда, где на лучах пророк наш восседает И силой стережет своей небесный трон. Мухаммада хочу прославить в целом мире, Его святую цель стремлений всех благих. Он миру указал путь к истинному богу, Он мощию своей измерил все миры. Он вестник стражей тех, стоящих у порога, Преддверье без колонн он к залам божества. Спасения пути он людям дал и духам И бедности мечом он царство покорил. Распутал все дела запутанные в мире, Но миру самому цены не придавал. Нелепы басни все о первых людях в мире, Он — истый царь миров, защитник бедняка. Ему стал Нахшаби рабом навек покорным. Ступай же в мир, рассказ, ты с именем его!

О поводе возникновения этих рассказов и о проницательности, влагаемой в рассказы вдохновенными людьми.

Повествователь, сообщающий эти рассказы, и передатчик этих сказаний, то есть Нахшаби, да простит Аллах прегрешения родителям его и ему самому и да помилует и их и его, говорит так:

Сладостные времена и чарующие сердце дни, веселые годы и беспечальные эпохи — это величайшее счастье и лучшее из благ. Если время оказывает кому-нибудь содействие и судьба пособляет кому-нибудь, это надо считать несравненным счастьем и незаменимым государством, ибо невозможно вернуть слетевшую с лука стрелу и упорхнувшее из рук время, нет способов возвратить их назад. «Печальнейшая из историй — это история о потерянном времени», — гласит поговорка.

Временем ты, Нахшаби, дорожи. Времени жемчуг — бесценнейший клад. Знай, коль упустишь счастливые дни, Их уж никто не воротит назад.

Как-то раз повествовал я о любовной истории из времен моей юности, рассказывал повесть о горе, чарующем сердце, из времен ранней молодости, и один вельможа сказал мне: «Недавно одна книга, заключающая в себе пятьдесят два рассказа, была переведена с одного языка на другой, была переложена с языка индийского на язык персидский. При этом конь речи был пущен в поле многословия и изложению была придана чрезмерная длина. Основы требований хорошего вкуса и основные правила изящества не были соблюдены совершенно. Начала рассказов и окончания повестей были перемещены и опущены. Ко всем правилам красноречия составитель отнесся с полным пренебрежением, и посему читатель не достигает при чтении своей цели, то есть наслаждения, а у слушателя ускользает та услада, к которой он стремится. Если бы ты взял это произведение, относящееся к числу индийских книг, и изложил его в сокращенной редакции и связной обработке, придал бы ему достойную форму и подобающий порядок, то и читатель и слушатель этой книги должны были бы считать себя безгранично обязанными тебе.