Читать «Книга апокрифов» онлайн - страница 12

Если вы скажете о крестьянине, что он хитроумен, то, очевидно, будете иметь в виду, что он умеет хорошо торговать на рынке. Если же скажете, что это разумный крестьянин, то этим хотите сказать, что он умеет толково вести хозяйство. А если назовете его «мудрым крестьянином», то, по всей вероятности, это будет означать, что он добродетелен, во многом сведущ и способен дать полный участия серьезный совет.

Или, предположим, хитроумный политик вполне может оказаться мошенником и нанести республике вред. Однако разумным политиком вы назовете только того, кто способствует общему благу и потому достоин похвал. Мудрый политик, господа,  ― и вы наверняка это чувствуете,  ― нечто совсем иное, такого политика называют «отцом родины» или как-нибудь в том же роде. Из всего сказанного вытекает, что в мудрости заключена какая-то особенная сердечность.

Если о ком-то скажут, что он хитроумный, речь будет идти о его примечательном свойстве. Все равно как если бы я, к примеру, сказал, что у пчелы есть жало или что у слона есть хобот. Совсем иной смысл я вложу в утверждение, что пчела трудолюбива или что слон  ― невероятно сильное животное. В этом уже заложено некое признание заслуг. Я могу уважать силу, но не могу уважать хобот. С таким же уважением я могу относиться к кому-то, признавая, что это разумный человек. Но если я скажу, что он  ― человек мудрый,  ― это будет, голубчики, уже совсем иное дело. Это  ― все равно, как если бы я сказал, что люблю его. Короче говоря, хитроумие  ― это дар или талант, разум  ― это достоинство или сила, а мудрость  ― добродетель.

Теперь я уже знаю, чем отличаются друг от друга три этих слова. Хитроумие часто бывает жестоким, коварным и эгоистичным, оно ищет в ближнем слабости, с тем, чтобы употребить их себе на пользу. Оно ведет к успеху.

Разум бывает жесток к людям, но справедлив в отношении их целей, он радеет об общей пользе, и если обнаружит в ближнем слабость или отсталость, старается устранить их назиданием или строгостью. Он ведет к восстановлению порядка.

Мудрость не может быть жестокой, ибо это  ― сама благожелательность и симпатия. Она даже не радеет об общей пользе, потому что слишком сильно любит людей, чтобы любить еще какую-то цель. Обнаружив слабость или убогость ближнего, она прощает слабость и любит эту убогость. Она ведет к гармонии.

Мужи беотийские, вы когда-нибудь слышали, чтобы «мудрым» называли человека несчастного? Или шутника? Или человека желчного и во всем разуверившегося? Скажите, почему принято, если не в философии, то, по крайней мере, в обыденной жизни называть «мудрым» человека, который менее прочих склонен к ненависти и которому хорошо живется на свете? Повторите про себя много-много раз слово «мудрость», повторяйте это слово в радости и печали, в минуты усталости, раздражения или нетерпения. Вы услышите в этом слове грусть, уже смешанную с чувством примирения, радость, отзывающуюся многократно нежным эхом, усталость, взывающую к новой деятельности, бесконечное терпение и всепрощение. И все это, друзья мои, составляет сладкое звучание, тоскующий голос мудрости.