Читать «Клык и коготь» онлайн - страница 167

На другом конце комнаты Даверак все еще отказывался слушать Пенна и Шера.

– Совершенно невозможно, – продолжал настаивать он. – Сами судите, завтра Перводень, а послезавтра уже слушание. Мне нужно ваше свидетельство, Пенн. Эйван нападает на меня, он ведет себя абсолютно неразумно. Нет, я не буду пересматривать свое решение, с какой бы стати?

Пенн не стал говорить о грозящих опасностях в бальной зале, где их могли подслушать.

– Мы можем нанести вам визит завтра, чтобы поговорить об этом? – спросил Шер.

– Только не завтра, нет, – сказал Даверак, но слегка смягчился, вспомнив звание Шера, которое для него значило столько же, сколько звание Августейшего Фидрака для Благородной. – Завтра Перводень.

– Я думаю, что это настолько важно, что стоит даже визита в Перводень, – сказал Шер.

– Ну, что ж, хорошо, – сказал Даверак. – Приходите повидаться вечером. Приходите на обед. Но я предупреждаю вас, что не имею намерений поменять мое решение.

Затем начались танцы. Прием продолжался, пока небо не начало светлеть, и, покидая его, все согласились, что это было лучшее развлечение в Ириете за последние много месяцев.

57. Третье смертное ложе и шестое признание

Настал Перводень, и в привычном распорядке жизни утром Себет сопровождала бы Эйвана в церковь. Там она бы совершила публичные обряды, и хотя ее тайные молитвы весьма отличались от общепринятых, кроме нас, об этом не знал никто. В этот же Перводень, одиннадцатого числа Глубокозимья, за день до Второго Слушания дела Эйвана в суде, она нарядилась, будто идет в церковь, в строгий темно-синий берет, отороченный белой овчиной.

– Ты знаешь, где твой молитвенник? – спросила она. – Я ухожу.

– Я почти готов, – проворчал Эйван.

– Я сегодня не иду с тобой, – сказала она, поправляя беретку, которая в этом не нуждалась.

– Ты не идешь в церковь? – спросил Эйван, завертев от удивления золотистыми глазами.

– Не сегодня, – сказала Себет тоном, который она выработала для завершения дискуссий.

Эйван закрыл пасть. Раньше она всегда ходила с ним в церковь, с тех пор, как они стали жить вместе. Они никогда не говорили о религии, но она отметила его забавный выбор священника, прославившегося краткостью своих проповедей. Он старался не показать, что занервничал.

– Увидимся, – сказала она и оставила его глазеть ей вслед.

Она знала, что он не станет за ней следить. В этом она Эйвану доверяла. Они уже долгое время придерживались достигнутого понимания.

Снаружи было очень холодно. Твердый снег скользил под ее лапами. Она поспешила к реке, дыша неглубоко и сожалея, что согласилась на уговоры Преподобного Калиена. Его душа, думала она, его душа может быть спасена для новой жизни или навсегда сгинуть. Если она может сделать что-то, чтобы спасти ее, каким бы плохим он ни был в этой жизни, какую бы кару он ни понес в новой жизни, она должна помочь. Он умирал. Это его последний шанс.

Дом Телсти в Юго-Западном квартале смотрел фасадом на реку. Она почти удивилась, что еще помнила дорогу к дому. Много лет Себет его избегала, намеренно выбирая другие улицы, если приходилось идти в этот район по делам. Она не бывала здесь с тех пор, когда была еще драконицей, едва вышедшей из-под опеки няни. Дом выглядел немного меньше, немного потрепанней, на рамах окон и косяках дверей непривычно было видеть снег, зимой она здесь никогда не бывала. Себет буквально вернулась в свое прошлое. Еще не поздно остановиться. Но Преподобный Калиен так много для нее сделал. «Ты должна сделать это для него, – сказал он. – Ну что такое час или два для тебя, чтобы попытаться спасти его душу? Ты не простила, но он умирает, а как же его душа? Подумай о его душе! Тебе ничего не будет стоить эта попытка». Не ради себя и не ради ее отца, а ради Калиена она постучалась в дверь.