Читать «Клуб благотворительных скелетов (Фантастика Серебряного века. Том X)» онлайн - страница 130

Кавочка выздоровела и стала еще тоньше, прозрачнее, молчаливее. Она все смотрела куда-то перед собой своими широкими, бледно-синими глазами, будто видела такое, что мы никогда не увидим. Она не отзывалась на обращения, и приходилось дотронуться до ее плеча, чтобы она очнулась. Она молчала без улыбки и только иногда задавала странные, неожиданные вопросы, на взгляд окружающих, не имевшие никакого смысла.

Когда пришла весна, я уехал на юг, за границу, где все уже было в полном цвету. Я не люблю весну. Мне больно и беспокойно весною. Ах, какое тяжкое одиночество испытываю я весною, особенно вечером, когда небо немного зеленоватое! И какие мучительно-грустные тени заполняют всю землю и дорожки скверов!.. И какие запахи идут от земли и растений! Куда деться, куда спастись от неутолимой тоски? Мое лицо становится весною еще уродливее, и я завидую каждому юноше, идущему рука об руку с женщиной по заглохшей и призрачной улице.

V

Я уехал за границу, потом поселился в одном провинциальном городе, где заведовал больницей, и опять несколько лет не виделся с моим другом и его семьей. В эту пору мы редко переписывались, какие-то жизненные течения отвлекли меня от пути, который определила мне судьба.

И вот я получаю однажды письмо от жены Леонида. Она пишет мне, что мужу была сделана опасная операция, и он умер. Она осталась одна с Кавочкой и нуждается в дружеской поддержке. Нужно также привести в порядок дела мужа.

Я быстро собрался и приехал к ним. Смерть друга произвела на меня тяжкое впечатление. Но Кавочка поразила меня. Я увидел высокую, стройную, худенькую девушку с мягкими, светлыми волосами и очень большими серыми глазами на прозрачно-бледном лице. Она была вечно серьезна и задумчива и смотрела всегда так, будто молилась на невидимый образ. Какая-то грустная жуть проникала в сердце от этих необыкновенных глаз.

Я остался жить с ними, стал для них незаменим. С Клавдией мы проводили многие часы, мы были очень дружны, но душа ее была молчалива и далеко от меня. Непонятной она была для всех. Из института ее пришлось взять за малоуспешность и странное поведение. Ночью она любила сидеть у окна и смотреть в темноту расширенными, видящими что-то тайное глазами. На вопросы она не отвечала и сама задавала неожиданные вопросы, приводившие в недоумение и беспокойство.

Она всему верила, все чудесное, тайное и страшное было для нее чем-то действительно существующим. Сложив под передником на груди руки, тихо ходила она по комнатам, молясь глазами на невидимый образ, всматривалась в черные тени, прислушивалась к молчаливым углам. Мать привыкла к ней, жалела ее и своим простым умом не придавала значения ее странностям. А я каждый раз вздрагивал от неодолимой жути, когда Клавдия останавливала на мне свои огромные глаза.