Читать «Керченское сражение. От Крыма до Рима» онлайн - страница 199

Европа заволновалась. Англия и Пруссия вновь за­теяли интригу против России, союзная Австрия изме­нила в очередной раз для своей выгоды.

Султан прислал к Потемкину парламентеров, мол, надобно мириться, но с помощью посредников, Англии и Пруссии.

Князь довольно быстро отверг такую затею.

Близилась кампания 1790 года. Оба противостоя­щие неприятеля готовились к решающим схваткам на суше и на море. Суворов не сомневался в успешном ис­ходе действий своих войск. На море же покуда инициа­тивой владели турецкие эскадры. Русская эскадра от­малчивалась, пассивно выжидая манны с небес. Потем­кин советовался в Яссах с Ушаковым, как лучше вы­стоять в предстоящей кампании и что предпринять для успеха на море.

Видимо вспомнив о своем предназначении на флоте, Потемкин наступающую кампанию обозначил недву­смысленным напутствием верховной власти над фло­том Черноморскому Адмиралтейскому правлению.

Избегая на этот раз личностей, он тем не менее вы­сказался об ответственности каждого.

«Предположа себе личное начальство над флотом в предстоящую кампанию, за нужно нахожу Черно­морское Адмиралтейское правление побудить к ревно­стнейшему и неутомимому старанию о скорейшем при-уготовлении морских сил к ранней кампании.

Правлению сие вообще должно о сем пещись, и я, не относя сего ни к кому персонально, поручаю вообще всем членам употребить все меры к достижению пред­писанного предмета. Сколько успех послужит к чести правления, столько же все члены в случае упущений подвергнут себя строгости наказания».

Ушаков среди адмиралтейцев не значился. Адресу­ясь к ним, князь пока не менял, оставлял прежнее ко­мандование эскадрой, основной ударной силой России на море. Корабельный флот не имел своего головы, по­добно Суворову на суше.

Глава VI

КЕРЧЕНСКАЯ ВИКТОРИЯ — ТРИУМФ ФЛАГМАНА ФЛОТА

Долго, очень долго размышлял, приглядывался По­темкин к флагману Севастопольской эскадры и кора­бельного флота на Черном море. Минуло две кампании, а результатов существенных на море не предвиделось.

Нерешительность светлейшего, непонятная медли­тельность, а подчас и шатания только вредили делу. Он, не разбираясь в морском деле, попросту боялся риско­вать. Графа Войновича он знал давненько, со времен службы его на Каспии, где он попал в переплет к местно­му наместнику шаха персидского, но все обошлось бла­гополучно. Как-никак, а граф примелькался императ­рице, знавал многих из ее окружения, неплохо проявил себя в Архипелагской кампании, когда был зачислен на русскую службу. А кто такой Ушаков? Безвестный в прошлом капитан, из мелкопоместных, добрый служа­ка. Правда, приобрел известность в борьбе с чумой в Хер­соне. Даже неординарность действий его при Фидониси до сих пор не давали ему фору перед Войновичем.

Полгода раздумывал князь, перечитывая письмо Ушакова, в котором тот просил справедливости в споре с Войновичем. Но не зря приложил к своему письму Ушаков затейливые писульки своего начальника, в них, как в зеркале, отражались нерешительность и трусость Войновича перед неприятелем. Явно не хо­тел граф вступать в схватку с турками.