Читать «Керченское сражение. От Крыма до Рима» онлайн - страница 185
Иван Иванович Фирсов
Пребываю впрочем с истинным почтением, покорным слугою».
Еще не дочитав записку до конца, Ушаков мысленно перебирал в памяти события последних дней, после схватки с турками. С корабля он отлучался всего один раз, докладывал рапорт Войновичу. На «Святом Павле», среди своих офицеров, не припомнит, чтобы недоброжелательно отзывался о флагмане, не в его характере распускать шашни, тем паче о своих начальниках.
Наоборот, знал, что за его спиной иногда поругивают его самого, Ушакова, за крутой спрос с нерадивых. Так сие было и так будет и впредь. На том зиждется принцип его системы службы — каждый должен в совершенстве знать свое дело и потому исправно, ловко, быстро исполнять порученное ему по должности. Будь то офицер или матрос.
Насчет Войновича было прежде, в прошлом, в Херсоне, он всегда со вниманием выслушивал откровения Данилова и Пустошкина о Войновиче и обычно всегда соглашался с их высказываниями, не кривил душой. Но с тех пор минуло три с лишком года. Да и не могли те офицеры, в этом он твердо был убежден, заниматься наговорами.
Быть может, в пылу прошедшей схватки с турками обронил какое неосторожное слово? По поводу бездействия флагмана?
Так или иначе вопрос стоит ребром, и надобно прояснить все до конца. Выход один: избрать третейским судьей светлейшего князя.
Отписать без какого-либо оправдания все, как было дело, пускай разберется. Князь, конечно, тоже не сахар, но в таких делах не мелочится. Заодно приложу последнюю писульку Войновича и все предыдущие. Надобно, чтобы знал, что до последних дней между нами не было ничего предосудительного.
Если и чувствовал Ушаков не первый день недомогание, хоть в постель ложись, но принялся за письмо Потемкину тотчас. Далеко за полночь светились бледным светом окна балконной двери в каюте капитана бригадирского ранга.
Письмо получилось обширное, на многих страницах. Излагал подробно события боя с турецкой эскадрой. Упомянул о своих подчиненных. «Я сам удивляюсь проворству и храбрости моих людей, они стреляли в неприятельские корабли нечасто и с такою сноровкою, казалось, что каждый учится стрелять по цели, сноравли-вая, чтоб не потерять свой выстрел… Наипокорнейше прошу вашей светлости удостоить команду моих служителей наградить каким-либо знаком милости». Невольно вспомнились ему и прошлые испытания вместе с экипажем. «Они во всем словам моим бессомненно верят я надеются, а всякая их ко мне доверенность совершает мои успехи, равно и прошедшую кампанию она только их ко мне вернейшая доверенность спасла мой корабль от потопа, он был в крайней опасности и в таком положении штормом носило по всему морю».