Читать «Керченское сражение. От Крыма до Рима» онлайн - страница 113

Читая депешу, посланник тяжко вздыхал: «Дай-то Бог суда с товарами пропустили бы нечестивцы».

Как раз в эти дни в Стамбуле сменилась власть, но­вым верховным визирем стал Мехмед-паша. Стахиев задумал произвести впечатление на склонных к пыш­ным церемониям турок. Он попросил командиров фрегатов облачиться в парадные мундиры и сопровождать его к визирю.

— И прикажите вывести свои фрегаты в гавань при построении всех экипажей, дабы явить визирю оше­ломление, — попросил Стахиев офицеров.

Получилось довольно неожиданно для турок, о чем сообщалось в записке, посланной в Петербург: «…с ка­кою церемониею ее императорского величества чрезвы­чайный и полномочный министр Стахиев сделал свое первое посещение новому Верховному визирю — Послан­ник как из Перы в Царьград, так и обратно в Перу пере­правлялся в своей четырнадцативесельной барке, пред­варяем восемью шлюпками находящихся здесь четырех фрегатов российских, по четыре в ряд, а за ними следова­ли пять наемных турецких лодок. При мимошествии фрегатов матросы стоя там на реях кричали «Ура!».

Однако хотя картина получилась и впечатляющая, турки упорствовали и не соглашались пропускать фре­гаты под купеческими флагами.

Рейс-эфенди ссылался на возражения капудан-паши.

—    Ваши фрегаты некоторые состояли в войне с на­шим флотом в Архипелаге. Да и не только корабли, но и офицеры многие, на сих кораблях находящиеся.

—    Что было, то прошло, — ответил Стахиев, — не вечно же нам с вами враждовать.

Рейс-эфенди замотал головой, нахмурился:

—    Если ваши корабли покажутся у берегов Крыма, что подумают о высокочтимом султане наши крымские собратья?

—    Пусть ваш капудан-паша посмотрит наши фре­гаты, что на них есть устрашающего, — настаивал по­сланник.

Спустя некоторое время на фрегаты наведались присланные капудан-пашой таможенники. Осмотрели все палубы, заглянули в крюйт-каморы. Везде пусто, никаких боевых припасов нет. По все равно визирь не давал разрешения судам идти в Черное море.

Стахиев слал депеши в Петербург, оттуда отвечали, настаивали на разрешении. Курьеры скакали две-три недели туда и столько же обратно. Экипажи томились на фрегатах, турки не разрешали сходить русским мо­рякам на берег. Лошкарев донес из Дарданелл: «Здесь турки опять начали говорить о войне…»

Ушакову приелось монотонное, в жару, томление экипажа.

— Распорядитесь спустить шлюпки, — приказал он лейтенанту, — устроим гонки, пускай служители разомнутся.

Вместе с офицерами он спустился в одну из шлю­пок, кивнул в сторону султанского дворца.

— Держать на ту лощину зеленую. Надобно на Бо­сфор хотя бы издали взглянуть, там и наше родное мо­ре Черное…

Прогулка закончилась не совсем ладно. Пришлось объясняться с посланником.

«Покорнейший рапорт командующего фрегатом «Святой Павел» от 27 июня. В долговременную здесь в Константинополе с фрегатом бытность при нынешнем жарком времени летнем, находясь служители всегда на фрегате, не имея довольного моциона сего числа проезжая на шлюпке проливом в сторону Черного моря и подходя к месту, называемому Далма Бакчи, вблизи оного, против лощины, где нет никакого строения, я с бывшими на шлюпке офицерами сошли на берег, а шлюпка с семью человеками матроз при одном квар­тирмейстере осталась для обжидания нас близь берегу под парусами и, по несильному прохаживании возвра-тясь к тому месту, оной не нашли… Свидетели, мест­ные жители сказали, что оная с гребцами взята под ка­раул за то, якобы матрозы на оной песни пели…»