Читать «Кафка. Жизнь после смерти. Судьба наследия великого писателя» онлайн - страница 9

2. «Фанатичное почитание»: первый зачарованный Кафкой

Книга должна быть топором, способным разрубить замёрзшее море внутри нас¹.

Франц Кафка, 1904

Там, где нет веры, всё кажется пустым и холодным.

Макс Брод, 1920

Карлов университет, Прага, 23 октября 1902 года

Макс Брод, 18-летний студент первого курса Карлова университета в Праге, только что закончил беседу о философе Артуре Шопенгауэре в клубе на втором этаже здания Немецкого студенческого союза на Фердинанд-штрассе и сгорал от возбуждения. На столе, стоявшем у тяжёлых портьер, подносы с густо намазанными бутербродами соседствовали с подшивками газет со всей Европы. Уже два года Брод был одержим произведениями Шопенгауэра и мог читать их по памяти целыми страницами. «Покончив с шестым томом (полного собрания сочинений. – Прим. авт.), – вспоминал Брод, – я сразу возвращался к первому».

Из-за кафедры виднелась только непропорционально большая голова Брода, венчавшая чересчур короткое тело. Сейчас уже никто не догадывался, что из-за искривления позвоночника (кифоза), диагноза, поставленного ему в четыре года, мальчику в детстве приходилось носить металлический корсет и шейную скобу.

Незнакомец представился – Франц Кафка – и предложил проводить Брода до дома.

Макс Брод родился в 1884 году Он был старшим из трёх детей в средней по достатку еврейской семье, которая могла проследить свои пражские корни вплоть до XVII века. В младенчестве Макс переболел корью, скарлатиной и едва не погубившей его дифтерией. Отец мальчика, Адольф, заместитель директора Богемского объединённого банка, был человеком умеренным, спокойным и учтивым; зато мать Фанни (урождённая Розенфельд) была настоящим вулканом необузданных эмоций. В автобиографии «Спорная жизнь» (Streitbares Leben) Брод пишет: «В моём брате [Отто], как и в моей сестре [Софии], энергичность матери соединилась с благородством и добротой отца, сформировав завершённые характеры, тогда как во мне многое оставалось неустойчивым, и мне всегда приходилось бороться за сохранение подобия внутреннего равновесия».

Небольшой рост Брода, казалось, не должен способствовать общительности, но за разговорами собеседники быстро забывали о геометрии его фигуры. Вот как описывал студента Брода его друг, знаменитый австрийско-еврейский писатель Стефан Цвейг: «Я и сейчас помню, как увидел его впервые. Это был двадцатилетний юноша, невысокий, стройный и безгранично скромный… Да, именно таким был тогда этот молодой поэт, полностью посвящавший себя тому, что представлялось ему великим, диковинным, возвышенным и прекрасным во всех видах и формах».