Читать «Каннибал из Ротенбурга» онлайн - страница 69

Да! Что я хотел тебе еще рассказать, малыш? Только тебе! Ты когда-нибудь вырезал из Playboy’я части тел куколок, которых там мильон? Знаешь, как это прикольно! Как будто режешь по живому! А потом клеишь их на нарисованный на картоне гриль. Я делал это с детства. Погоди, не перебивай! Ты хочешь сказать, что это смешно? Согласен! Другие в эти годы уже прокалывают иголками навозных мух, срывают колючками головы божьим коровкам, бьют мячом по муравьиным кучам, пока они не превращаются в мертвую пыль. А я всего лишь вырезал картинки из Playboy’я и клеил их на другие картинки.

Я боялся прикоснуться к живому телу. Когда мама принесла домой серебристого карпа, такого здоровенного, с толстыми, как у негра, губами, и приказала мне отрезать голову и хвост, а потом соскрести чешую, я взял нож, очень острый кухонный нож, и уже хотел отрезать ему башку… смотрю, а он открывает рот.

— Господи! Он живой, — испугался я. — Как же ножом по живому?

А он глядит на меня одним глазом, черным таким и мокрым. Я маме говорю:

— Мам! Я не могу, он еще живой!

А мама поставила на огонь сковородку, налила в нее подсолнечного масла с палец, довела до кипения и говорит:

— Minchen! Запомни раз и навсегда: все живое на этом сраном свете выбирает не между жизнью и смертью, а между смертью и смертью. Быстрой смертью и медленной. Доброй и злой. Вот смотри! Если ты отрубишь ему голову, это будет смерть скорая и добрая. А если я сейчас брошу карпа в кипящее масло — смерть будет долгой и злой. Выбирай! Он-то, я думаю, уже выбрал. Режь!

Так я спас карпа от злой и мучительной смерти. А еще я разламывал на части кукол Барби. Такие красавицы и вдруг без рук и без ног. Я пересаживал им руки и ноги, таскал потом за собой по комнате и пел песню собственного сочинения:

— Моя кука ахомая акалека!

А руки и ноги прятал в настоящий сейф, чтобы мама не нашла. В своей детской я поднимал себя вверх с помощью специального подъемника для бутылок. Представляешь, ногами вверх, как свеже-зарезанную тушу свиньи. Я поливал себя кетчупом, и с меня стекала «настоящая» кровь.

Франк! Мамы больше нет. От кого мне теперь все это таить!

Армин тревожно заерзал в кресле. Капли света падали ему на лицо и руки и тут же впитывались в кожу без следа.

А еще я делал из марципана человеческое тело. Чье тело? Мужчины или женщины? Я не помню. Это не важно. Тело есть тело. У всех — одно и то же. Я раскрашивал его и вставлял маленькие палочки внутрь. Это были — нож и вилка.

Но это все херня! Так… от скуки. А вот такого ты точно не делал никогда! Потому что ты — слабак! А я и тогда мог разгрызать грецкие орехи зубами и одним рывком выдавить чудовищный нарыв у себя на переносице. Поддел его большими пальцами прямо под корень и — раз: пол зеркала в крови и гное! А я чувствовал, что у меня отвалилась голова или я вместе с нарывом выдавил из нее все мозги.

Слушай, слушай! Я делал из куска свинины пенис. Очень похожий, как живой. Теплый! Клал его на досточке для завтрака, а рядом — не смейся! — помещал свой. Потом ножом кромсал тот, из свинины, и при этом ощущал дикую боль в своем, и он вставал. В пять лет — вставал!