Читать «Каннибал из Ротенбурга» онлайн - страница 28

Время от времени он переставлял мебель и внимательно следил, как она ведет себя на новом месте.

Еще он привык во время работы на компьютере упираться затылком в ту же стену. И на том месте, где он упирался, навсегда оставалась нечеткая потертость, круглое бледное пятно в окружении корзинок с лесными ягодами.

Майвес часто разглядывал эти пятна, щупал и обводил их пальцем. Ему казалось, что пятна увеличиваются вместе с лысиной на затылке.

В доме вообще было много древнего инвентаря. Им были забиты все бесчисленные закоулки. Проходя мимо всех этих чуланчиков-тупичков, Армин с грустью вспоминал свою мать, хотя старая Вальтраут спуску ему не давала с рождения и часто, когда друзья звали его на улицу, сурово говорила:

— Minchen war nicht brav. Er hat heute Hausarrest.

И все понимали, что дорогой ее сердцу Минхен сегодня наказан и находится под домашним арестом. За что именно он наказан, маленький Минхен никогда не спрашивал, а только молча улыбался. И так было всегда.

Каждый вечер Армин делал обход своих обширных владений, по очереди открывал двери комнат и не сразу заглядывал в них, а подолгу стоял на пороге, как будто страстно желал и боялся в одной из комнат увидеть свою чудаковатую, капризную, истеричную мать, с каким-то по-особому сухим и жестоковатым взглядом.

Вот и сегодня, вернувшись из публичного дома «Голубая луна», куда в последнее время он часто заходил после работы в кассельском расчетном центре и где иногда засыпал за стойкой бара, Армин, как обычно, прошел по всем коридорам и заглянул во все комнаты, большая часть которых была отдана под гостевые с застланными еще его матерью постелями — «для друзей дома, которые захотят остаться на ночь».

Мать следила, чтобы постельное белье на них всегда было свежим. Но гости бывали редко, а после смерти матери не бывали вовсе.

Открывая дверь в каждую комнату, Армин грустно улыбался и почти шепотом застенчиво спрашивал:

— Мама, ты здесь?

Собственно, спрашивал он по привычке, прекрасно зная, что матери в доме нет и быть не может, а если бы была, никогда не позволила бы ему себя искать.

Под самой крышей на двадцати пяти квадратных метрах устроила мамаша Майвес когда-то настоящую детскую железную дорогу, с настоящими вокзалами и пакгаузами, старинными замками и крестьянскими подворьями по сторонам. И великим множеством зверей. Но как и во всем доме, не было здесь ни одного человека. Людей не было даже на картинках на стенах.

Комната с железной дорогой называлась тоже несколько чудно — «Взгляд на деревню» — и предназначалась вовсе не для детей фрау Майвес. А для кого — неизвестно.

Вальтраут не очень-то жаловала людей и никогда не улыбалась им даже на фотографиях. Однажды она из ревности обвинила знакомую своего мужа в убийстве. А когда следователь уличил ее во лжи, пришла в бешенство и симулировала припадок истерии, завалившись в глубокий обморок.

Но Минхен любил ее именно такой: дикой и безжалостной. Хотя в отличие от нее людей жалел и не переставал жаловаться на одиночество.