Читать «Камера смертников. Последние минуты» онлайн - страница 108

Кладбище Джо Берда, где уже 150 лет хоронят техасских преступников, в ясный летний день выглядит умиротворяюще, ну а в плохую погоду мрачновато. Это кладбище – памятник пропащим жизням и пример того, каким бывает настоящее забвение. Здесь не увидишь охапок цветов на могилах. Если человек умирает в тюрьме Хантсвилл и никто не хочет забрать его останки, то он обычно попадает именно сюда. Сотни мертвых мужчин и женщин лежат под крестами без надписей – пережиток тех дней, когда никого не интересовало, жили ли они вообще, не говоря о том, в какой день умерли.

Теперь, когда умирает заключенный из общего отделения, он получает надгробный камень, изготовленный другими заключенными, с грубо высеченными именем и датой смерти.

До недавнего времени на могилах казненных указывались только дата смерти и тюремный номер, да еще латинская буква «Х», означающая, что ужас его преступления пребудет с ним вечно. Теперь ставят еще и имя.

Здесь на могильном камне не пишут о том, когда человек пришел в мир, где умер или почему вообще оказался в тюрьме. Мошенник или угонщик машин может покоиться рядом с насильником или детоубийцей. Во время моего недавнего туда визита я заметила надгробный камень некоего Тиллмана Симмонса, – на нем написано, что он казнен на электрическом стуле 26 сентября 1927 года. «Гугл» помог узнать, что к смерти его приговорили за убийство человека по имени Фрэнк Юзри, совершенное в округе Беар 20 августа 1924 года. Правда, стрелял в Юзри не Симмонс, а его подельник Мэттью Бриско. Осудила бы я Симмонса на смерть? Наверное, нет.

Недалеко от Симмонса похоронен Джордж Хассел, который в ночь на 5 декабря 1926 года убил жену и восьмерых детей, действуя молотком, бритвой, топором и ружьем. Он отправился на электрический стул 10 февраля 1928 года, и я говорю: пусть гниет в аду.

Метрах в пятидесяти от Симмонса лежит Томас Мейсон – тот, кто напомнил мне моего дедушку. Когда Мейсона арестовали, он засмеялся и сказал: «Тоже мне великое преступление – избавился от тещи». Думаю, он свое заслужил.

Через несколько рядов от Мейсона упокоился Спенсер Гудман, похожий на моего друга детства. Ближе к дороге похоронен Кеннет Макдафф. А рядом с ним – какой-то безымянный узник, несчастная душа.

Мне стало не по себе: я мигом узнала, какое преступление совершил Тиллман Симмонс, а вот некоторых людей, чью казнь видела, даже не помню. Что это обо мне говорит? Нормальна ли такая забывчивость? Может, что-то со мной не так, а может, ничего страшного, их же так много… Я обычно говорю про 280 казней, но точно не знаю. Их могло быть, например, 278 или 283. Ведь и журналист не помнит всех, у кого брал интервью, и хирург не помнит каждого, кого оперировал…