Читать «Как слово наше отзовётся (рассказ)» онлайн - страница 4

Длилось затмение недолго, тень сползла с Солнца, и мир вернули на прежнее место. И снова можно было жить, не задумываясь и принимая сравнительную безопасность бытия как данность.

Пандемия оказалась чем-то вроде затмения – для всей Земли, не для одного человека и даже не для одного изолированного селения. Не осталось безопасных мест на Земле, кроме разве что Антарктиды. От пандемии нельзя сбежать, как бежали белогвардейцы от большевиков.

Шли дни, а острое ощущение новизны происходящего не притуплялось. Евсеев смотрел в окно, и на ум поневоле приходило: «Я вижу новое небо, потому что старое миновало». Он не помнил точной цитаты, хотя интеллигенту в принципе полагается плюс-минус уверенно обращаться по меньшей мере к четырём текстам из Священного Писания: Нагорной проповеди, книге Экклезиаст, Песни Песней и Апокалипсису, который прочно смешивался в сознании с картинами Босха и представал сплавом абсурда, ужаса и популярных мемов. Но Евсеев запоминал такие вещи плохо. Только сейчас это «новое небо» внезапно засияло перед ним – как тогда, после окончания затмения. Новым в этом небе было то, что оно – для всего человечества. Простенькое открытие, неотразимое, как удар молнии в степи.

Евсеев включил компьютер и начал писать.

Впервые с того дня, как он понял, что созданные им персонажи оживают и начинают самостоятельные бытие, он писал без оглядки, отпуская на волю свои фантазии.

Апрельские слезы сменились майским снегопадом лепестков, ветер заглядывал в запертую квартиру через окно, выходящее на восток. Когда вставало солнце, Евсеев раскрывал раму и впускал из горстей, как бумажные самолетики, накопившиеся за ночь буквы, и они превращались в воздушные корабли с выгнутыми парусами, девушек с длинными, как солнечные лучи, волосами, собак и кошек, бегущих по воздуху, в детский смех, в юных доставщиков пиццы и даже в соседа-с-дрелью, который при встречах во дворе неизменно оказывался славным малым.

Евсеев никогда специально не интересовался тем, как складывается жизнь его персонажей, долговечная она или мимолетная. Если что-то и узнавал, то случайно – стороной.

Его воздушные корабли расправляли паруса, сливаясь с облаками в новом небе, голоса улетали вместе с ветром, сосед-с-дрелью бодро шагал куда-то по пустой улице. А Евсеев ложился спать.

4.

Басовитая дама с литературного семинара проснулась, как это часто с ней происходило, в шесть утра. Она была убеждена в том, что это – время её смерти. Что когда она навеки закроет глаза, одна стрелка будильника укажет в небеса, другая – в землю.

Она задыхалась. Серые сумерки разливались вокруг, было тихо. И в этой тишине росла, наваливаясь на грудь, уверенность в том, что эпидемию она не переживет. Книги тускло смотрели слепыми глазами-корешками с полок, между ними неряшливо торчали квитанции и старые открытки. «Прощайте, друзья!» – вспомнились слова Пушкина, обращённые к любимым книгам. Прошептав их, толстая дама почему-то в первую очередь вспомнила «Анжелику».