Читать «Казино Москва: История о жадности и авантюрных приключениях на самой дикой границе капитализма» онлайн - страница 92

Впервые этих мелких торговцев я увидел в начале 1992 года воскресным днем на Центральном вокзале Варшавы. Вокзал представлял собой угловатый ангар современного дизайна, вклинившийся между сталинским Дворцом культуры и сорокапятиэтажной башней гостиницы «Марриот отель», через один дом от здания, где теперь размещались получившие подготовку в Гарвардском университете советники польского правительства. Как и большинство крупных вокзалов в насыщенной железными дорогами Европе, Центральный вокзал Варшавы был довольно суматошным местом, где на пяти языках постоянно оглашались сообщения о прибытии и отбытии поездов. Нижняя часть здания, обшитая металлическими листами, походила на букмекерский зал заключения ставок на гоночном треке, с закопченными окнами, с бьющимися в замкнутом пространстве голубями и рекламными плакатами пива и сигарет на ржавых стропилах. У билетных касс на темном влажном полу топтались длинные очереди, а на электронных табло, как ставки букмекеров, высвечивались номера поездов и платформ.

В плохо освещенном углу огромного зала, под широкой и грязной лестницей сидели изможденные, не спавшие несколько суток челноки. Около пятидесяти человек, одетых в какое-то тряпье, развалились на своих больших, набитых до отказа сумках и узлах, казалось, что эти сумки вот-вот лопнут. Это были смуглые мужчины с густой щетиной на лицах и пятнами злобы в аурах. Цыганские дети, обычно попрошайничающие на вокзале и цепляющие вас своими маленькими пальцами: «Пожалуйста, мистер, дайте злотый!», к челнокам не подходили. Как будто они инстинктивно чувствовали, что здесь ничего, кроме неприятностей, не получат, особенно если подойдут слишком близко к переполненным сумкам, которые челноки охраняли со звериной свирепостью.

Меня интересовало, а что же все-таки находилось в этих сумках, по размерам напоминавшим корабельные рундуки, скрепленные веревками и широким скотчем. Несколько коробок стояло отдельно, и мне удалось разглядеть, что в них были портативные стереосистемы корейских брендов, например, «Лаки Голдстар».

Челноки говорили между собой на каком-то непонятном мне языке, можно было предположить, что они были из Азербайджана или других прикаспийских регионов. Откуда бы они ни были, но находились далеко от дома и, вероятно, понимали по-русски. Когда объявили посадку на поезд в Москву (объявления делались на русском и польском языках), они взвалили на плечи свои огромные сумки и узлы и стали спускаться на платформу. Из любопытства я пошел за ними.

Помещение вокзала было заполнено сотнями челноков. Доминировали лица славянского типа, бледные и широкие, с кустистыми бровями и замкнутым взглядом. Платформа была заставлена штабелями тюков и сумок различных размеров, и, хотя огни локомотива еще не показались, люди уже толкались, чтобы занять более выгодное положение при посадке. Когда длинный зеленый состав, покрытый полосами сажи, с еще сохранившимися на широких вагонах надписями «СССР» из поблекших красных букв, вынырнул из тоннеля, весь этот ад из челноков словно сорвался с цепи. Русские с поразительной мощью и скоростью бросились вперед со своими сумками, сделав рывок вдоль движущихся вагонов. Они швыряли сумки в открытые окна и хватались за вагонные поручни. Я видел, как с десяток челноков повисли на рамах окон и, помогая себе ногами, пытались подтянуться вверх, чтобы успеть захватить хорошие места. Перед дверями вагонов развернулись настоящие баталии с ударами и отпихиванием. С криками и воплями пассажиры забирались в тамбур и пытались одновременно вчетвером протиснуться в узкие проходы вагона.