Читать «Казино Москва: История о жадности и авантюрных приключениях на самой дикой границе капитализма» онлайн - страница 230

– Почему же вы не пишете о том, чтобы МВФ прекратил игру? – настаивал Билл как торговец, который не принимает ответ «нет» на его вопрос.

– Это решать издателю на его странице, – кратко ответил я.

Не мое дело заботиться об игроках, которые проиграли свои деньги, а потом орут, что все было нечестно.

– Но подумайте о сиротах, которые останутся без средств, подумайте о бедных русских детях!

Браудер понял, что я уже готов повесить трубку, поэтому быстро отбросил гуманитарный подход.

– Подумайте о Белоруссии, – попытался он выйти на политическое поле «холодной войны».

Такой поворот привлек мое внимание. Белоруссия была постсоветским страшилищем, неким призраком, который всегда незримо присутствовал при переговорах России с западными донорами. Эти переговоры обычно прерывались даже по таким мелким причинам, как таинственное исчезновение денег МВФ при их переводе через Швейцарию. В таких случаях всегда возникал образ Белоруссии, которая стремилась ослабить шнурки на кошельке Запада.

Сама по себе Белоруссия была маленьким прыщиком на западной части российской задницы, бедной и изолированной от мира страной с десятью миллионами несчастных колхозников и заводских рабочих, возглавляемых лунатиком сталинского типа, мечтающим о воссоздании Советского Союза. Однако с геополитической точки зрения Белоруссия являла собой кошмарный сценарий развития страны, в которой капитализм и демократический эксперимент не удались – если хотите, калька будущего России при переводе стрелок политических часов назад. Я был в Белоруссии 25 ноября 1996 года, в день гибели демократии.

Мокрый снег крупными хлопьями падал на Минск. Несколько сотен демонстрантов все еще оставались на площади Ленина, стоя с потупленными взглядами под промокшими транспарантами с демократическими лозунгами. Их число постепенно сокращалось, и также увядали надежды белорусских законодателей, забаррикадировавшихся в осажденном парламенте.

Все было кончено, и каждый это понимал.

Сквозь туман и дождь со снегом я неотрывно смотрел на окна парламента, приведенного в боевую готовность. На раскисшем снегу площади были видны черные крупные следы удалявшегося БМП. Уже ненужная машина пехоты направлялась в одну из мрачных боковых улиц, в которых элитные охранные войска президента Александра Лукашенко производили перегруппировку сил. Сидя в армейских автобусах и джипах, они проводили время за игрой в карты или чисткой оружия.

Площадь Ленина казалась теперь пугающе пустой, поскольку все воинские части были отведены. Место проведения сталинских парадов дышало какой-то безысходностью и отчаянием, которое измерялось лишь оттенками серого цвета. Не защищенная от ветра площадь казалась чересчур громоздкой и бездушной. По сторонам этой огромной площади размером примерно в двадцать футбольных полей вздымались однообразные правительственные здания, увенчанные эмблемами с серпом и молотом. Сам Ленин высотой с четырехэтажный дом улыбался с гранитного пьедестала этому триумфу архитектуры социалистического реализма.