Читать «Казино Москва: История о жадности и авантюрных приключениях на самой дикой границе капитализма» онлайн - страница 100

В тех случаях, когда предприятия хотя бы частично платили за электроэнергию, недостающую часть наличных денег они доплачивали по бартеру. ЕЭС собрало умопомрачительное количество подобных доплат – до восьмидесяти восьми процентов оплаты было в виде зерна, леса, цемента, сахара, спиртных напитков, автомобильных покрышек, тракторов, комбайнов, хлопка, крепежа и даже партий боеприпасов от бывшего оборонного завода вблизи Владивостока. ЕЭС, в свою очередь, использовало полученные по бартеру товары для оплаты своих счетов за уголь. Можно только представить себе лишенных дара речи шахтеров где-нибудь в провинции России, когда они получали вместо зарплаты продолговатые двенадцатидюймовые резиновые изделия.

– Эта порочная система, – сказал Борис, – была разрешена официально, поскольку руководители заводов и фабрик были убеждены в том, что большая часть наличных денег попадала в другие руки во время встреч руководителей ЕЭС в дорогих ресторанах по всей России.

Борис надеялся положить конец всем этим несуразностям и начал с того, что отверг предложенную ему в первую же неделю работы взятку в один миллион долларов.

Еще одна двойная порция дорогого виски позволила мне мягко воспарить над застольной беседой об устаревших трансформаторных станциях, различного рода растянутых решетках, схемах бухгалтерских расчетов, растущих ценах на акции компании и перспективах выпуска долговых обязательств. Мои мысли неторопливо направились в сторону Гретхен, к тому, как у нее сложилась семейная жизнь. Ходили слухи, что Борис в период сильной влюбленности мог быть большим собственником, что традиционно присуще многим русским мужчинам. Так, он дал Гретхен мобильный телефон и, не дав ей его номер, просил всегда носить телефон с собой, чтобы он мог в любое время ей позвонить. Борис не хотел, чтобы Гретхен работала, и она уволилась с должности главного финансового менеджера бумажной фабрики в Нижнем Новгороде, которую она помогла приватизировать, и сосредоточилась на чисто женском долге беременной женщины. Для Роберты и некоторых других молодых женщин из числа приехавших в Москву иностранок, видевших в Гретхен некую ролевую модель феминистки, это выглядело как крушение всех планов и приводило их в замешательство.