Читать «Исчезновения» онлайн - страница 12

Доктор Клиффтон снова появляется секунду спустя, а за ним из коридора прилетают яркие ноты Гленна Миллера. Они помогают заглушить равномерный шум дождя.

– Перейдем в библиотеку? – предлагает миссис Клиффтон. – Женевьева могла бы принести нам кофе, а может, даже и мороженое.

Майлз подпрыгивает и кивает.

Я понимаю, что они все так стараются. Но у меня нет сил вести себя так же.

– Вообще-то, думаю, что пойду к себе, – говорю я.

– Долгий день, – соглашается миссис Клиффтон, кивая. Свет мигает.

Вчетвером они переходят в библиотеку доктора Клиффтона, а я поднимаюсь по лестнице в свою комнату.

– Спокойной ночи, Майлз, – кричу я с балкона, а он коротко машет, даже не взглянув на меня.

Я переодеваюсь в ночную рубашку и чищу зубы, уставившись на голую стену перед собой. Завтра попрошу зеркало.

Забираюсь в кровать, вертя в руках дротик отца. Слышу, как Уилл вызывает Майлза на партию в шашки, а потом, всего пять минут спустя, – радостное восклицание «Ура!». Майлз редко терпит поражение в играх и никогда не проигрывает в шашки.

Теперь кто-то включил Билли Холидей, ее голос усыпляющий и теплый. Мама любила ее. Я кладу дротик на ночной столик и подушкой заглушаю звуки музыки и дождя.

Впервые за три недели мне не снится мама.

Глава 3

Тем летом, когда мне было тринадцать, однажды ночью разразилась буря. Раскаты грома звучали настолько мощно, что разбудили нас всех, и Майлз кричал, пока мама не пришла к нему. Не знаю, вернулась ли она в постель после этого, но на рассвете она разбудила меня, стоя на коленях у моей кровати.

– Пойдем со мной, – сказала она, вытягивая меня из теплоты моей постели. Я ворчала, пока она не дала мне чашку горячего шоколада.

– Рассвет красивее всего после большой грозы, – сказала она. Мы натянули пальто поверх ночных рубашек, обулись в резиновые сапожки, и она вывела меня в сад.

Мама насухо вытерла полотенцем одну из скамеек из кованого железа, чтобы я могла сесть и оставаться с ней, пока она вычищала мусор, оставленный бурей. Она не солгала насчет рассвета. Он начался с нежно-розового цвета, а потом разгорелся до обжигающе-оранжевого.

– Я однажды читала про то, что дождь шел с лягушками и рыбой, – сказала она. На ней были перчатки, когда она перебирала сломанные ветви и заталкивала грязь обратно в дерн. – Это было задокументировано как настоящее происшествие. Можешь представить, каково это: идти, думая о чем-то своем, и вдруг тебе на голову падает рыба?

Она смеялась над этим, а потом внезапно замолкла и нагнулась, чтобы пододвинуть разрушенное гнездо. Я увидела белые осколки яиц у ее ног.

– Бедные птички, – сказала она, и ее настроение вмиг испортилось.

Иногда она бывала такой: бумажным журавликом, складывающимся без предупреждения. Я больше ничего не сказала, как и она. Я ненавидела изменение ее настроений и не могла определить, когда оно начнется или как долго продлится. Я просто смотрела, как она обходила лужи, и потягивала свой горячий шоколад, пока он не остыл.

– Мне жаль птичек, – сказала я, когда мы снимали обувь в прихожей, – и что ты расстроилась.