Читать «История покойного Джонатана Уайлда великого» онлайн - страница 54

Французский капитан, совсем еще молодой человек и притом учтивый кавалер, сразу влюбился – и не на шутку – в свою красивую пленницу. По некоторым фразам, оброненным Уайлдом, он вообразил, что они муж и жена, хотя ее лицо выдавало неприязнь к спутнику, и спросил, понимает ли она по-французски. Она ответила утвердительно, так как и вправду отлично владела французским языком. Тогда, указывая на Уайлда, капитан спросил, как давно она замужем за этим человеком. Она ответила, глубоко вздохнув и обливаясь слезами, что она и в самом деле замужем, но не за этим подлецом, который один виноват во всех ее бедствиях. Это добавление возбудило в капитане любопытство, и он приступил к своей пленнице с такими навязчивыми, хоть и учтивыми расспросами, настаивая, чтоб она поведала ему свои обиды, что она наконец уступила и рассказала ему все свои злоключения. Чуждый всякого понятия о величии, капитан был так растроган и так вознегодовал на нашего героя, что решил его наказать: не считаясь с законами войны, он велел немедленно спустить на воду свою разбитую лодку и, преподнеся Уайлду полдюжины бисквитов для продления его мук, ссадил его в эту лодку, а затем, пустив ее на волю волн, повел корабль дальше намеченным путем.

Глава XI

Высокое и удивительное поведение нашего героя в лодке

Возможно, что надежда на награду от прелестной пленницы или, скорей, покорительницы сыграла немалую роль в осуществлении этого необычного акта беззаконного правосудия, ибо француз был охвачен той же страстью, или тем же голодом, какой испытывал Уайлд, и почти так же непреклонно решил удовлетворить свои желания любым путем. Однако оставим его пока преследовать свою цель и проследим за нашим героем в лодке, ибо в пору бедствия истинное величие предстает нам наиболее достойным удивления. В самом деле, взять ли государя, окруженного царедворцами, готовыми его величать столь милым ему прозванием или титулом и воздавать ему всяческие хвалы; или завоевателя во главе сотни тысяч человек, готовых исполнять его волю, как бы ни была она тщеславна, причудлива или жестока, – нетрудно, думается нам, вообразить или уразуметь, на сколько ступеней они в своей взбалмошной гордости возвышаются над всеми, кто служит им послушным орудием. Но когда человек в цепях, в тюрьме – нет, в самой гнусной подземной темнице – сохраняет всю свою гордость, все достоинство, проявляет высокое превосходство своей природы над остальным человечеством, которое взорам пошлой толпы кажется куда как счастливей его, и когда этот человек заставляет всех убедиться, что небо и провидение в эту самую пору работают на него, как бы даря его своей особой заботой, – перед нами несомненно одна из тайн величия, постижимых только для посвященного!