Читать «Искусство действовать на душу. Традиционная китайская проза» онлайн - страница 22

Известно всем, что «в городе в десять домов непременно найдется порядочный, честный и верный» и «если идут трое в ряд, средь них мой учитель найдется». Теперь же бывает порой, что даже из области целой не выдвинут люди хотя бы одного человека. Это значит, что влиянье культурное царя к низам как будто не доходит, а люди выспренних достоинств с накопленным прекрасным поведеньем оттерты кем-то прочь от сведенья царя. Вы, старшие чины, имеющие в год две тысячи мер риса, вы управляете всем бытом, жизнью масс! Так чем же вы, скажите, мне на помощь придете, чтобы мне светить, как свечой, в темноте и укрытых от света местах, убеждать и вести за собой массу за массой народа и воспитывать наши низы – и возвысить, подняв наконец просветительский голос в деревне, в селе и в общинах сельских крестьян. Те из вас, кто продвинет на место ученого мужа, получит награду от высших, а тот, кто закроет его от меня и славу его затемнит, будет мною казнен. Таковы ведь древнейшие наши традиции будут. Извольте совместно с двухтысячными учеными, что во главе порядка и всяческого благочиния в службе находятся нашей, судить и карать всех тех, кто не будет теперь выдвигать известных своим благочестием патриархальным и честным своим поведеньем и личным укладом.

Сыма Цянь

Ответ Жэнь Шао-цину

Великий историк судеб, граф-астролог Сыма Цянь, ходящий у вас в конюхах и погонщиках, бьет вам поклон за поклоном и так говорит: «О Шао-цин, вы, у которого в подножье я, не так давно изволили меня пожаловать письмом и в нем мне наказать быть осторожнее в сношениях с людьми, считать своим долгом и делом всегда продвиженье достойных людей, представленье ученых двору. Настроение в письме убедительно твердое, словно готовы меня вы считать человеком, который не хочет учителя знать в вас, а действующим по словам пошлейших каких-то людей. Нет, я, ваш покорный слуга, не смел бы так действовать, нет! А я так хотя изнурен и изломан, но даже, представьте, и я в свое время, хоть краем лишь уха, слыхал те заветы, что старшие поколенья оставили общий удел нам. И только как вижу себя я с испорченным телом, сидящим в вонючей грязи, сейчас же все время я знаю, как я ошибался, как я все хотел быть полезным людям, как стал я им вреден противно своим ожиданьям. Поэтому так и сижу я один, печально задавлен, и с кем говорить мне, скажите?