Читать «Искусственный голос» онлайн - страница 18

Громов запутался и, словно ища поддержки, оглянулся на один из детских портретов. На нем ясноглазый двухлетний малыш, нахмурившись от серьезности, пристально изучал большого рогатого жука. На лице ребенка заметно проступали два разных ощущения: страх перед непонятным живым существом и непреодолимое любопытство. Жук был головастым, с сильными челюстями, черный, блестящий, будто закованный в железный панцирь. Он стоял, растопырив мохнатые цепкие ноги, уверенный в своей тевтонской неуязвимости. Малышу жук не казался уродливым — просто он видел его в первый раз.

Почему-то Громову сразу сделалось легче: исчезла мешающая объясняться скованность, он почувствовал себя почти в приятельской атмосфере, заговорил чуть-чуть шутливым тоном.

— Представляете, доктор, самым натуральным образом боюсь полимеров. Панически боюсь. Как некоторые девицы — мышей или лягушек. А всевозможные подделки вызывают у меня прямо варварские желания. Однажды очень захотелось сломать камин лишь потому, что он оказался ненастоящим. Недавно сорвал с жены парик. Модный такой, седой. Ужасно некрасиво вышло, но удержаться совершенно не мог. В общем, сам маюсь и других извожу. Скажите, можно от этого излечиться?

Красин едва заметно пожал плечами.

— Практически вы здоровы, если не считать врожденной психостении. Впрочем, ее действительно считать не стоит. Она скорее свойство натуры, а не отклонение от нормы.

— Значит, если я в какой-нибудь гостинице обломаю искусственные пальмы, это будет вполне нормально?

Красин аккуратно улыбнулся.

— Не советую. Вас оштрафуют, хотя и посочувствуют.

— Вы уверены насчет сочувствия?

— Вполне. У вас столь распространенная фобия, что трудно сказать, кто ею не страдает. Одни, правда, в меньшей, другие в большей степени. А иногда она, как в вашем случае, особенно обостряется.

— Болезнь века?

— Пожалуй, да. Может, заметили, последнее время многих людей все сильней тянет к старинным и более натуральным вещам. Всякую синтетику без разбора хают. Знаете, чем им она не угодила? Своей изменчивостью. Смотрите, как мелькают даже названия. Давно ли гонялись за плиреновыми костюмами? Теперь их полно в магазинах, но никто не берет, — безнадежно устарели. Сегодня в ходу уже новый материал — твилан. Нас окружает все меньше постоянных предметов, к которым мы успевали бы привязаться, все больше вещей-временщиков. Это рождает ощущение ненадежности, неустойчивости быта, какой-то торопливости жизни. Вот и тащут в квартиры позеленевшие самовары, ненужные подсвечники, иконы. Хочется чего-нибудь вечного.

— А парики?

— Чего вам дались парики? Они и в прошлые века то входили, то выходили из моды.

— Ладно, черт с ними, с париками. Но есть же любители псевдоокон с меняющимися пейзажами, пальм, которые надо пылесосить, а не поливать. Есть кому гоняться за твиланом.

— Есть, — согласился Красин. — Больше того, те же подсвечники люди ставят на электрокамин, фокусы диалектики. Мир сейчас особенно противоречив. Не забывайте, что он на пороге третьего тысячелетия. Ему приходится приспосабливаться к новому производству и потреблению. Значит, и укладу. Такое обязательно сопровождается различными фобиями, которые медицина, как правило, всерьез не принимает.