Читать «Избранное: Предисловие Э. Переслегиной» онлайн - страница 8

В эти годы Браннер много печатается в газетах и журналах читает в Дании Швеции и Германии (1946) лекции на тему ”Кризис гуманизма”. ”Гуманист, — говорил он, — это тот, кто исходит из веры в человека, смотрит на другого, как на самого себя, одновременно признавая свою духовную и материальную общность со всем человечеством, и принимает на себя долю ответственности за все происходящее”.

В эти же годы писатель обращается к проблеме веры. Вопрос о вере в Бога — вопрос совсем не простой для выросшего в религиозной семье писателя. Для протестанта, а именно в протестантской среде вырос Браннер, вера — факт личного общения с Богом. Идея внутреннего свободного суждения есть не что иное, как признание за верующим свободы воли, свободы совести. К Богу обращались герои романа ”Игрушки”, но не получали ответа, после чего возникала новая тема, тема ”молчания Бога”. Бог помогал Браннеру (его героям) лишь поначалу, пока не наступала ”пограничная ситуация”, требовавшая от героя осмысленного поступка. Бог молчит, герои начинают мучительно искать истину, а Бог остается в их душах ”вечно ноющей раной”.

Ждать, пока Бог заговорит, герои не могут, поэтому они пытаются найти (если мы снова воспользуемся категориями С. Киркегора) ”интеллектуальную идею” на смену религиозной. Воспитанный протестантской религией, Браннер делил людей на две группы: либо человек полностью утратил ”образ божий”, а следовательно, и всякое влечение к добру (ведь Бог — это и есть добро); либо ”образ божий” только ”поврежден, замутнен”, и тогда у человека остается способность к нравственному самоусовершенствованию. Таков путь, избранный Браннером для своих ”слабых” героев, на деле оказывающихся сильнее ”диктаторов”.

В 1947 году Браннер сам определил свои искания следующим образом: ”Сначала я говорил о вере в Бога, потом — о вере в человека и, наконец, только о вере в самое жизнь. Теперь я снова пытаюсь верить в Бога, но пока это только слова, и мне предстоит долгий путь к моей вере. Верить нужно всем существом. Некоторые люди умеют это с детства, другие должны пройти через игольное ушко, чтобы научиться этому ”.

”Пройдя через игольное ушко” конца 40-х годов, Браннер достигает той веры в доброту, в служение людям, которая определяет роман ”Наездник” (1949). На первом плане романа мучительное освобождение от тяжелой травмы искалеченного человеческого сознания, испытавшего на себе ужас насилия: психологическая ситуация, понятая Браннером как ситуация ”безумия”, абсурдности определенных общественных отношений (фашизм и его жертвы). Сусанна, героиня романа, — молодая женщина, на глазах у которой лошадь убила ее любовника, руководителя школы верховой езды, жестокого, грубого, злого человека. Теперь Сусанна любит другого, мягкого, доброго врача, и терзается вопросом, как она могла жить с человеком, против которого восстало животное. Миф о человеке-лошади является организующим элементом содержания. Наездник, Хуберт, олицетворяет нацистскую диктатуру, поработившую человека. На страницах романа Хуберт появляется лишь в воспоминаниях, ибо к началу повествования он уже мертв. Память героев книги о прошлом, их воспоминания о Хуберте (этим приемом Джойса всегда восторгался Браннер) становятся материалом, на котором строится повествование. Хуберт — ”кентавр”, как называет его Браннер, — олицетворяет мрачную, темную силу власти и тирании, столь ненавистную писателю. Люди для Хуберта — объекты насилия или эксплуатации, даже отношения с Сусанной — отношения насильника и его жертвы.