Читать «Из того ли то из города...» онлайн - страница 67

Разобрало меня тут любопытство. Что ж это за чудо такое, что и увидеть нельзя? А коли нельзя, откуда ж известно, что красавица писаная? Впрочем, у нас издавна так завелось: что сам не видел, того лучше в целом свете нету. Перерядился я в платье зажиточное, стал в рядах, где людишки с ладей торгуют, присматриваться да прислушиваться. Знамо дело, только время попусту потерял; ничегошеньки не высмотрел и не выслушал. А дело-то у них бойко идет; они и торгуют, и покупают, скоро в царство свое Поморское, назад, отправятся, а я вроде как ни при чем останусь. Дай, думаю, тоже гостем прикинусь, авось сладится. Сунулся, — они все больше меха скупали, — сказал, что запас имею, чего предложить. Не успел двух слов сказать, они меня поначалу на смех подняли, а потом коситься стали, с опаскою. Кто ж знал, что у гостей этих самых свой особый язык имеется, свои ухватки, по которым они друг дружку за версту видят?

Так ничего у меня и не вышло, а тут пришел раз, гляжу издали, и вижу — якоря подымают, отплывать собираются. Это что ж мне теперь, и в Киев не сунуться будет, — я ж, между делом, об заклад побиться успел, что высмотрю-таки бабу? Нет, думаю, шалишь. Умом не взял, силушкой возьму. Сбежал на пристань, ухватил канат, что ладью с этой самой бабой на месте удерживал, и ногами в настил уперся. Дружиннички-то ейные веслами толкаются, ругаются, ан с места сдвинуться не могут. «Это что за орясина? — кричат. Чего тебе надобно? Вот мы тебя!..» «А мне ничего другого не надобно, как с главной над вами парой слов переведаться, отвечаю. Переведаюсь, так и отпущу. А нет, век воду баламутить будете, а с места не тронетесь». Один собрался было канат тот самый перерубить, да только он длинный оказался. Махнул я тем концом, что в руках держал, ровно кнутом, он в воду через борт и полетел. Народ собрался, хохочут. Давно потехи такой не видывали.

Смекнули дружиннички, что к чему. Ну, то бишь, супротивничать — только себя на посмешище выставлять. А тут баба эта самая вышла, разузнать, что случилось.

Глянул я на нее, и рот раскрыл. Да и народ, что вокруг толпился, тоже разом поумолк. Не сбрехали люди — впрямь краса писаная.

— Ты зачем, молодец, ладью держишь? — спрашивает.

— А затем, — отвечаю, — что предложение у меня к тебе имеется. Дозволь сказать.

Не сразу, конечно, ответил, потому — потерялся.

— Что ж, говори свое предложение, — улыбается.

Как улыбнулась, совсем я голову потерял. Глаз от нее оторвать не могу. Чего говорю — и сам не ведаю.

— Ты сходенки сбросить вели. Как подымусь, так и скажу. Негоже, при всех-то.

— Что ж ты такое сказать хочешь, что при всех негоже? — еще пуще улыбается.

А я и сам не знаю. Авось, думаю, кривая вывезет.

Подала она знак, сбросили сходни. Отпустил я канат, взошел. Она ручку выпростала из рукава широкого, плавно так повела, ровно лебедушка крылом, проходи, мол. Я же, как ручку ее увидел, столбом встал; потому — перстень у нее на пальце, с Алконостом из камня самоцветного. Разом все вспомнилось, будто вчера случилось.