Читать «Игнатий Антиохийский. Епископ–мученик и происхождение епископата» онлайн - страница 59

Как подражатели Богу, воспламенившись божественною кровью, вы совершенно исполнили в отношении ко мне родственное дело. Когда вы услышали, что я связан в Сирии за общее имя и упование, вы поспешили видеть меня, надеющегося по вашей молитве принять в Риме битву со зверями, чтобы посредством мученичества мне сделаться учеником^[175].

Этот отрывок напоминает об одной эпиграфической надписи времен правления Адриана и в связи с его международной культовой дионисийской ассоциацией, где о некоем Элии Помпеане отзываются с одобрением, потому что «он поспешно созвал действующих лиц, уже отправившихся, и обеспечил каждую часть мистериальной постановки»^[176]. Союз с божеством осуществлялся через участие в мистериальном представлении и в подражании истории бога. Эфесяне также были «подражателями Богу», торопясь присоединяться к Игнатию и сформировать его процессию, как актеры Элия, которые должны были участвовать в драме Дионисия. Как мы видели, sunodos Адриана распространялся по всему миру, и также Игнатий укажет на значение своей культовой процессии как относящейся к «общему имени и надежде».

Мы также видели, что theophoros мот нести изображение священных предметов бога, так же как изображение самого бога. В культе Ma Беллоны в Риме, как и в культе Аттиса, священник, который нес корзину или cistus, содержащую изувеченные половые органы Аттиса, описан как cistophoros. Так же как за именем Игнатия следует титул theophoros, этот священник назван L. Lartius Anthus Cistophoros. Члены культа Аттиса были известны своими дикими, оргиастическими танцами во время процессии и членовредительством в подражании Аттису. Лартий (Lartius) изображен на рельефе с лавровым венцом, украшенным тремя медальонами с изображениями или tupoi божеств. В своей левой руке он держит два двойных топора, а в правой — ветвь лавра, чтобы кропить кровью, пущенной после членовредительства при помощи топоров. Он носит корону, возможно, первоначально золотую, из листьев лавра.

Таково кровавое зрелище первосвященника, руководящего культом Аттиса и подражающего страданиям своего бога посредством членовредительства^[177]. Игнатий также утверждает, что поспешившие присоединиться к его культовой процессии эфесяне приходят в экстаз от увиденного: они «воспламенились божественною кровью» от епископа, находящегося на пути к мученичеству на арене и создающего tupos или образ страдающего Бога, которому он подражает и призывает их также подражать. То, что они должны подражать образу, который и сам отражает или подражает божественному образу, не должно казаться нам странным. Мы видели подобную логику, когда говорили об изображениях на коронах жрецов семьи Флавиев, используемых в обряде во время председательства Домициана на Капитолийских играх: они носили изображение Домициана и Капитолийской триады, тогда как он носил только изображения триады. Жрецы Флавиев подражали божественному императору, так же как император как agonothete подражал Капитолийской триаде в изображениях, которые они носили.