Читать «Игнатий Антиохийский. Епископ–мученик и происхождение епископата» онлайн - страница 57

Если использовать более позднюю христианскую терминологию, то существует своего рода обрядовый образ для использования и создания божественных изображений и в чеканке монет, и в функциях ношения корон во время процессии. Таинство — это символ, который «символизирует то, что оно производит, и производит то, что оно символизирует». Подношение послами монет с соответствующими божествами этих двух городов к алтарю, празднование их sunthusia, с одной стороны, символически представляет соглашение homonoia, примирившее эти два города, с другой, своим присоединением к процессии, в переживании и отклике на божественные образы этой процессии они фактически и дальше объединяются в разуме и сердце. То же самое можно сказать и в том случае, когда носители божественных изображений, sebastophoroi и theophoroi, несут изображения родовых богов и обожествленной императорской семьи: в этом объединении единство «автономных» городов–государств в пределах имперского целого не только символизируется, но и дальше укрепляется и осуществляется.

Теперь посмотрим, к чему нас приводят рассуждения данного раздела. Мы начали с утверждения, что, по его собственному признанию, Игнатий был человеком, поглощенным поисками церковного единства. На собственном опыте в родной ему расколотой общине Антиохии он убедился в своей миссии ввести церковное управление, основанное на единоправном епископе как источнике единства или согласия (homonoia) между другими авторитетными членами управления в развивающемся церковном устройстве, а именно, пресвитерами и дьяконами, а также мирянами самой общины, составлявшей вместе с ними христианскую ekklesia.

Аналогичные разделения, хотя, возможно, и не настолько беспощадные, происходили в христианских общинах Малой Азии. Процессия Игнатия была спланирована на основе обращения к его жертве козла отпущения, чтобы достичь подобного согласия (homonoia) и внутри, и между христианскими общинами, которые он или сам посетил, или они посетили его во время его пересылки. Его построение своей мученической процессии и риторика, с которой он ее представлял, его требование к официальным послам, чтобы они распространили его представление об их социальной реальности по имперскому пути, получили свою силу из параллелей с современным ему движением за языческое, греческое единство — Второй софистикой.

Однако мы видели, что в поисках языческого, греческого единства не просто использовали послов, избранных для составления соглашений homonoia и призвания тех, к кому они обращались, бороться за внутреннее единство внутри своего города на основании одной только метафизики космического порядка. В культах, наподобие организованного Демосфеном, использовали процессии и образы, чтобы выразить и углубить в коллективной жизни этих городов сознание греческого единства. Такие элементы церемониальной процессии как переносные изображения божеств или священные предметы, монеты homonoia с изображенными на них божествами, которые также несли в процессии, короны, украшенные tupoi или образами родовых и имперских богов, — все это выражало договоренность между автономным городом–государством греческого идеала и требованиями имперского целого.