Читать «Игнатий Антиохийский. Епископ–мученик и происхождение епископата» онлайн - страница 47

Итак, «отчуждение», или социально–психологический опыт зависимости группы и антагонизм по отношению к доминирующей власти, можно было преодолеть через социально–психологический процесс такого типа.

В восстановлении изначального идеала города–государства в Афинах были вовлечены представители Второй софистики. Софисты часто путешествовали из города в город, подобно послам, призывая граждан объединяться в общем, греческом, единстве, они пропагандировали греческий идеал и активно распространяли идеи их общей цивилизации, которая серьезно отличалась от римской.

Особую значимость этому посланию придавали такие фигуры, как Скопелиан Клазоменский (80–115), бывший первосвященником культа императора в Азии и послом в Риме во время правления Домициана. Он также действовал как посол от Смирны к императору Траяну примерно в период традиционной даты смерти Игнатия (115 н. э.). Как мы уже видели, послы избирались для того, чтобы заключить соглашения homonoia между соперничавшими городами, чье соперничество нарушало восприятие греческого порядка. Такой оратор, как Дион Хризостом (40–120) изложил свои рассуждения по поводу согласия в городе Борисфене (95 н. э.), где он сравнил естественное homonoia города с божественным космосом: цель общественной жизни состояла в том, чтобы «привести в согласие божественное и человеческое»^[137]. В качестве примера homonoia Дион приводит космическое согласие созвездий и планет. Боги не доминируют и не управляют друг другом с помощью силы и власти. Их порядок — разумный, он подобен свободно составленному «хору»^[138].

Итак, Игнатия с его письмами и особой ролью присоединившихся к его процессии участников как «Божьих послов» и «гонцов», провозглашающих «мир» и homonoia внутри и между церквами ekklesiai, можно во многом сравнить с современными ему языческими политическими структурами в эллинистической Малой Азии времен Второй софистики. Он приспособил этот языческий политический проект к своим христианским целям. Его ekklesia, как и Дионова, должна собраться в homonoia, подобно chores, т. е. «хору». Эфесянам, как мы уже видели, он говорил о «согласии (homonoia)» с их епископом: «Составляйте же из себя вы все до одного хор, чтобы в согласии (homonoia)… вы единогласно пели»^[139]. Римлянам он также говорит, чтобы, приблизившись к его мученической жертве на арене, они «составили любовью хор и воспели хвалебную песнь Отцу во Христе Иисусе»^[140].

Также и утверждение Диона, что город, чей гражданский совет (ekklesia) находится в согласии, объединяет человеческое и божественное, находит параллель у Игнатия, который требует от христианских ekklesia, должным образом составленных в согласии с епископом, понять союз человеческого и божественного: