Читать «Игнатий Антиохийский. Епископ–мученик и происхождение епископата» онлайн - страница 46

На рубеже I-II столетий происходит возрождение идеала горо- да–государства в эллинистических городах–государствах Малой Азии. На первый взгляд это возрождение может показаться любопытным ввиду того факта, что учреждения городов–государств обладали полномочиями, лишь немногим превышающими полномочия муниципалитетов в Римской империи, и потому они едва ли были автономными законодательными органами, руководимыми свободными людьми, как это первоначально предусматривал их афинский идеал. Как же тогда этот идеал в его первоначальной форме мог стать реальностью, а не оставаться просто мимолетной мечтой?

Этот идеал должен был выжить в иной форме и с иной функцией. Он больше не мог быть типом социальной и политической организации, альтернативой жизни в пределах большой имперской структуры. Но теперь он мог функционировать как средство сохранения на социально–психологическом уровне чувства национально–культурного отличия в противовес имперской власти, как внутренняя, психологическая среда, внутри которой можно было переживать национально–культурную особенность, автономию и свободу. Здесь «большой брат», если можно так выразиться, не мог уже полностью доминировать над разумом, волей и психологическим опытом обращения, преображающим враждебность как реакцию на его доминирование в радостное согласие, подобно тому, как это случилось с Уинстоном Смитом и Джулией в романе Оруэлла (Orwell) «1984».

Саймон Прайс проследил схему такого социально–психологического процесса особенно в отношении культа императора^[136]. Было бы ошибкой думать, что требование поклонения императору было односторонним инструментом, развитым римской имперской властью, чтобы держать общество в подчинении: Рим не был похож на тоталитарное государство Оруэлла, в котором было недостаточно внешнего согласия, и диктатура стремилась к полному господству над разумом подчиненных. Требование поклонения императору первоначально пришло из самих восточных городов–государств Малой Азии и Средиземноморья, где правителям поклонялись еще в период эллинизма. Поклонение Августу первоначально было воспринято с большой неохотой, и только постепенно оно утверждается по отношению к принцепсу в период от времени Августа до времени Домициана.

По утверждению Прайса, культ императора, как это ни парадоксально, играл роль защиты и изолирования эллинистической наци- онально–культурной особенности от имперского доминирования: он сохранил представление граждан об учреждениях их городов–государств как автономных. Обожествление имперской власти как внешней силы помещало ее в иную трансцендентную и онтологическую категорию от «обычных» политических учреждений. Таким образом, учреждение культа поклонения императору выполнило важную социально–политическую функцию: оно запустило механизм, который был несовместим со свободной конституцией, и интеграция с которым была невозможна для этой конституции. Поэтому внутренние установления города–государства, основанные на условии свободы и автономии, могли и дальше рассматриваться таковыми, несмотря на влияние на них внешней, имперской силы. Имперским законам можно было повиноваться и получать их в пределах конституционной структуры, которая не могла таким образом быть изменена ими: они были божественными, а конституционная структура оставалась человеческой.