Крестьянин, заводясь домком,Купил на ярмарке подойник да корову И с ними сквозь дубровуТихонько брел домой проселочным путем, Как вдруг Разбойнику попался.Разбойник Мужика как липку ободрал.«Помилуй, – всплачется Крестьянин, – я пропал, Меня совсем ты доконал!Год целый я купить коровушку сбирался: Насилу этого дождался дня». — «Добро, не плачься на меня, — Сказал, разжалобясь, Разбойник. —И подлинно, ведь мне коровы не доить; Уж так и быть, Возьми себе назад подойник».
ВОЛК И ЖУРАВЛЬ
Что волки жадны, всякий знает: Волк, евши, никогда Костей не разбирает.Зато на одного из них пришла беда: Он костью чуть не подавился.Не может Волк ни охнуть, ни вздохнуть; Пришло хоть ноги протянуть! По счастью, близко тут Журавль случился.Вот кой-как, знаками, стал Волк его манить И просит горю пособить. Журавль свой нос по шеюЗасунул Волку в пасть и с трудностью большою Кость вытащил и стал за труд просить. «Ты шутишь! – зверь вскричал коварный. — Тебе за труд? Ах ты, неблагодарный!А это ничего, что свой ты долгий носИ с глупой головой из горла цел унес? Поди ж, приятель, убирайся,Да берегись: вперед ты мне не попадайся!»
ТРУДОЛЮБИВЫЙ МЕДВЕДЬ
Увидя, что мужик, трудяся над дугами, Их прибыльно сбывает с рук (А дуги гнут с терпеньем и не вдруг),Медведь задумал жить такими же трудами. Пошел по лесу треск и стук, И слышно за версту проказу.Орешника, березняка и вязуМой Мишка погубил несметное число, А не дается ремесло.Вот идет к мужику он попросить советаИ говорит: «Сосед, что за причина эта? Деревья таки я ломать могу, А не согнул ни одного в дугу.Скажи, в чем есть тут главное уменье?» — «В том, – отвечал сосед, — Чего в тебе, кум, вовсе нет: В терпенье».
ЛЖЕЦ
Из дальних странствий возвратясь,Какой-то дворянин (а может быть, и князь),С приятелем своим пешком гуляя в поле, Расхвастался о том, где он бывал,И к былям небылиц без счету прилагал. «Нет, – говорит, – что я видал, Того уж не увижу боле. Что здесь у вас за край? То холодно, то очень жарко,То солнце спрячется, то светит слишком ярко. Вот там-то прямо рай! И вспомнишь, так душе отрада! Ни шуб, ни свеч совсем не надо: Не знаешь век, что есть ночная тень,И круглый Божий год все видишь майский день. Никто там ни садит, ни сеет,А если б посмотрел, что там растет и зреет!Вот в Риме, например, я видел огурец, — Ах, мой Творец! И по сию не вспомнюсь пору! Поверишь ли? ну, право, был он с гору». —«Что за диковина! – приятель отвечал. —На свете чудеса рассеяны повсюду, Да не везде их всякий примечал.Мы сами вот теперь подходим к чуду,Какого ты нигде, конечно, не встречал, И я в том спорить буду. Вон, видишь ли через реку тот мост,Куда нам путь лежит? Он с виду хоть и прост, А свойство чудное имеет:Лжец ни один у нас по нем пройти не смеет: До половины не дойдет — Провалится и в воду упадет; Но кто не лжет,Ступай по нем, пожалуй, хоть в карете». — «А какова у вас река?» — «Да не мелка.Так, видишь ли, мой друг, чего-то нет на свете!Хоть римский огурец велик, нет спору в том;Ведь с гору, кажется, ты так сказал о нем?» —«Гора хоть не гора, но, право, будет с дом». — «Поверить трудно! Однако ж как ни чудно,А все чуден и мост, по коем мы пойдем, Что он Лжеца никак не подымает; И нынешней еще веснойС него обрушились (весь город это знает) Два журналиста да портной.Бесспорно, огурец и с дом величиной Диковинка, коль это справедливо». — «Ну, не такое еще диво; Ведь надо знать, как вещи есть: Не думай, что везде по-нашему хоромы; Что там за домы: В один двоим за нужду влезть, И то ни стать, ни сесть!» — «Пусть так, но все признаться должно, Что огурец не грех за диво счесть, В котором двум усесться можно. Однако ж мост-та наш каков,Что Лгун не сделает на нем пяти шагов, Как тотчас в воду! Хоть римский твой и чуден огурец…» — «Послушай-ка, – тут перервал мой Лжец, —Чем на мост нам идти, поищем лучше броду».
