Читать «И все мы будем счастливы (сборник)» онлайн - страница 146

— Чтобы этой… на похоронах не было, слышишь?

Никитин пытался ее уговорить. Тщетно. Вступила Лидочка — тоже мне авторитет. Впрочем, для его жены авторитетов не было. Не помогло ничего — нет и все, точка.

Никитин позвонил Леночке и попытался объяснить ситуацию. Призывал к разуму и милосердию:

— Еще, в конце концов, жива жена, как вы не понимаете? Дочь — она имеет право! Да, я с ней не согласен, но это ее выбор, ее, поймите вы наконец!

Леночка тоже оказалась настойчивой:

— Не попрощаться с Петенькой? Вы что, сошли с ума? Петенька был моей жизнью, вы понимаете?

«Будь что будет! — Никитин понял, что все бесполезно. — В конце концов, я сделал все, что мог. Пусть разбираются сами».

Леночка в морг на прощание не пришла, но на кладбище заявилась. Там, в густой толпе, в толчее, Тата ее бы и не заметила. Но перед самым концом, когда приготовились опускать тяжелый дубовый гроб, Леночка выскочила из своего укрытия, подбежала, кинулась на крышку и завыла громко, по-бабьи, по-деревенски:

— Петечка, Петечка! Как же я без тебя?

Народ ошарашенно переглядывался, не понимая, в чем дело.

Тата качнулась и оперлась на мужа, зашипев:

— Останови ее! Уведи!

— Потерпи, — ответил он тоже шепотом.

Леночку все же как-то оттащили, кто, Никитин не помнил. На поминках, конечно же, ее не было, и больше ни разу она не появилась в их жизни.

А теща все жила — не пускали ее в мир иной. За грехи? Да, наверное. Хотя кто безгрешен…

Через полгода после похорон тестя Никитин поехал к родителям — кажется, это был день рождения отца. Скандалы в их с Татой семье тогда не просто участились — стали нормой, обыденностью, жестокой реальностью. Почему так получилось? Сто — нет, тысячу — раз он задавал себе этот вопрос. Да, усталость. Да, теща. Беспокойный ребенок. Да и Лидочка, постаревшая и растерянная, неловкая и неуклюжая, несуразная и нерасторопная, их давно раздражала.

В их отношениях что-то сломалось. Позже, лет через пять, он понял, что сломалось навсегда. И это открытие, надо сказать, его потрясло — в тот день, после очередного скандала, грязного, громкого, с взаимными оскорблениями и упреками, он окончательно понял, что разлюбил жену.

«Чужая, — думал он, глядя на ее расплывшееся, ставшее некрасивым лицо, вечно недовольное, с отекшими глазами, искривленным в гневе и проклятиях ртом, с ее почти ненавидящим взглядом. — Чужая, — повторял он про себя. — Совершенно чужая».

Но это было позже, потом. А пока был обычный, рядовой, каждодневный скандал, к которому давно оба привыкли — как привыкают к приему пищи или походу в туалет. Что было в тот день? Никитин не помнил. Да и зачем, какая разница? Скандал есть скандал. Но прекрасно помнил, что ехал на вокзал с трясущимися руками. Немного успокоился в поезде: нельзя было показывать своим, что все так ужасно.

Окончательно он пришел в себя дома, когда выпили с Ванькой по стопке, а позже сходили на рынок докупить кое-что к столу: мать, как всегда, что-то забыла.

Там, на рынке, он встретил Тасю.

Удивился — изменилась. Нет, не постарела, но изменилась — похудела, осунулась. Под глазами темнота, синяки — может, просто не выспалась? «Но все еще вполне ничего! — отметил он про себя. — Вполне себе краля!»