Читать «И в пепел обращен» онлайн - страница 2
Мари Бреннан
Иноземные, изгнанные и усопшие дивные
Фиаха
Нуада
Дагда –
Конхобар –
Эоху Айрт –
Айлиль –
Медб –
Федельм Прозорливое Око –
Никневен –
Кентигерн Нельт –
Альгреста Нельт –
Кунобель –
Ифаррен Видар –
Оргат –
Калех Бейр –
Велунд Кузнец –
Иррит –
Инвидиана –
Пролог. Искра
В тот ранний, предутренний час пекарня была темна и безмолвна. Освещали ее лишь угли в очаге. Под куполом печи, стоически ждавшей утреннего бремени – караваев хлеба и горшков печеного мяса, – покоились, что твои личинки в пчелином улье, поленья дров. Да, воскресенье – день отдохновения, но не поста, а значит, пекари должны трудиться и сегодня.
Угли то вспыхивали, то затухали. По закону пекарям полагалось гасить и печь, и очаг еженощно – ведь город, выстроенный из дерева, жил в непрестанном страхе перед пожарами. Однако каждое утро растапливать огонь заново – дело хлопотное, а посему большинство позволяли печам на ночь остыть, но угли в очаге сгребали и сберегали так, чтоб поутру проще было вздуть огонь.
Вишнево-алый уголь со вздохом рассыпался в золу, и в воздух взвилась стайка искр.
Наверху, во втором этаже, крепким сном спал Томас Фаринор. Дела у пекаря ладились: он поставлял Королевскому военному флоту морские сухари и в эти времена, во времена войны с голландцами, отнюдь не сидел без работы. Кроме него с дочерью, Ханной, в доме имелась и горничная, и слуга, дабы заботиться о хозяевах и помогать управляться в пекарне.
Искры из очага вылетали и прежде. Вылетали – и в скором времени гасли, обращаясь черной золой, испятнавшей потолочные балки, и стены, и вымощенный кирпичом пол. Вот только сегодня одна, танцуя, кружа в незримых токах воздуха, упорхнула дальше других и, наконец, отыскав себе покойное местечко, угнездилась на сложенных в печи дровах.
На одной из лучинок растопки замерцал крохотный огонек. Впоследствии Фаринор заявит, что, покончив с дневными трудами, прибрал огонь, как подобает. И золу-то из печи выгреб дочиста, и пол-то кирпичный вымел начисто… Да, все это он исполнил, но – спустя рукава. В полночь его дочь, Ханна, осмотрела кухню и поводов для опасений не нашла.
Однако теперь, час спустя, пекарня вновь озарилась светом. Закопченные балки под потолком окутала дымная пелена. Слуга Фариноров, спавший в первом этаже, нахмурился, заворочался под одеялом. Дыхание его сделалось неровным, он кашлянул во сне раз, и другой, и, наконец, пробудившись, заметил опасность и с хриплым воплем выпутался из одеяла. К этому времени в кухне стало светло, как днем: печь и очаг весело полыхали, а заодно с ними пылали и щепки на полу, и поленницы заготовленных дров. Дощатые стены, хорошенько высушенные долгим летним бездождием, дымились, а на ощупь оказались горячи. Спотыкаясь на ходу, почти ничего не видя в удушливой мгле, слуга по наитию бросился к лестнице.