Читать «Злой рок Пушкина. Он, Дантес и Гончарова» онлайн - страница 38

6

«4 ноября поутру,— писал Пушкин в неотправленном письме к Бенкендорфу, — я получил три экземпляра анонимно­го письма, оскорбительного для моей чести и чести моей жены»... После некоторых справок и розысков Пушкин уз­нал, что «в тот же день семь или восемь лиц также получи­ли по экземпляру того же письма, в двойных конвертах, запе­чатанных и адресованных на мое имя. Почти все, получившие эти письма, подозревая какую-нибудь подлость, не отослали их ко мне». Нам известно, что такие письма получили князь П. А. Вяземский, граф М. Ю. Виельгорский, тетка графа В. A. Соллогуба — г-жа Васильчикова, Е. М. Хитрово. «4 ноября,— писал князь Вяземский великому князю Михаилу Павлови­чу, — моя жена вошла ко мне в кабинет с запечатанной запиской, адресованной Пушкину, которую она только что получила в двойном конверте по городской почте. Она заподозрила в ту же минуту, что здесь крылось что-либо оскорбительное для Пушкина. Разделяя ее подозрения и воспользовавшись правом дружбы, которая связывала меня с ним, я решился распечатать конверт и нашел в нем документ. Первым моим движением было бросить бумагу в огонь, и мы с женой дали друг другу слово сохранить все это в тайне. Вскоре мы узнали, что тайна эта далеко не была тайной для многих лиц, по­лучивших подобные письма, и даже Пушкин не только сам получил такое же, но и два других подобных, переданных ему друзьями, не знавшими их содержания и поставленны­ми в такое же положение, как и мы». «В первых числах но­ября 1836 г., — читаем мы в воспоминаниях графа В. А. Сол­логуба, — тетка моя Васильчикова, у которой я жил тогда на Большой Морской, велела однажды утром меня позвать к себе и сказала: «Представь себе, какая странность! Я получи­ла сегодня пакет на мое имя, распечатала и нашла в нем дру­гое, запечатанное письмо с надписью: Александру Сергееви­чу Пушкину. Что мне с этим делать?» Говоря так, она вручила мне письмо, на котором было действительно написано кри­вым лакейским почерком: Александру Сергеевичу Пушкину. Мне тотчас же пришло в голову, что в этом письме что-ни­будь написано о моей прежней личной истории с Пушкиным, что, следовательно, уничтожить его я не должен, а распеча­тать не вправе. Затем я отправился к Пушкину и, не подозре­вая нисколько содержания приносимого мною гнусного паск­виля, передал его Пушкину. Пушкин сидел в своем кабинете, распечатал конверт и тотчас сказал мне: «Я уж знаю, что та­кое; я такое письмо получил сегодня же от Елиз. Мих. Хитро­во: это мерзость против жены моей. Впрочем, понимаете, что безымянным письмом я обижаться не могу. Если кто-нибудь сзади плюнет на мое платье, так это дело моего камердинера вычистить платье, а не мое. Жена моя — ангел, никакое по­дозрение коснуться ее не может. Послушайте, что я по сему предмету пишу г-же Хитрово». Тут он прочитал мне письмо, вполне сообразное с его словами».