Читать «Зловещий гость (сборник)» онлайн - страница 122

Франц, честный и верный малый, не хотел говорить при всех и дал адвокату понять, что не прочь побеседовать с ним наедине. Таким образом, адвокат узнал, что барон часто говорил с Францем о сокровищах, которые лежали внизу, погребенные под обломками, и что часто, точно одержимый злым духом, он вставал по ночам, отворял дверцу, ключ от которой отдал ему Даниэль, и жадно всматривался в глубину. Очевидно было, что в ту роковую ночь, после того как ушел егерь, барон совершил еще одну прогулку к башне, и, вероятно, внезапно у него закружилась голова, отчего он и упал вниз.

Даниэль, по-видимому тоже потрясенный страшной смертью барона, высказал предположение, что хорошо бы заложить эту опасную дверцу, что и было незамедлительно сделано. Барон Губерт фон Р., новый владелец майората, уехал назад в Курляндию и больше в Р-зиттене не показывался. Ф. получил полномочия, необходимые для неограниченного управления майоратом. Строительство нового замка не состоялось, а старое здание было по возможности приведено в хороший вид. Уже много лет спустя, поздней осенью, Губерт снова явился в Р-зиттен, провел там несколько дней, запершись вместе с Ф. в своей комнате, и снова уехал в Курляндию. Проезжая через К., он оставил в тамошней ратуше свое завещание.

Во время пребывания в Р-зиттене барон, совершенно изменившийся за это время, много говорил о предчувствии близкой смерти. Спустя год он умер. Его сын, тоже Губерт, вскоре приехал из Курляндии, чтобы вступить во владение богатым майоратом. По-видимому, юноша соединял в себе все дурные качества своих предков: с первых же минут своего пребывания в Р-зиттене он выказал заносчивость, надменность, неуживчивость и алчность. Он хотел немедленно многое поменять: прогнал повара и хотел побить кучера, что, однако, ему не удалось сделать, поскольку этот здоровенный малый не собирался терпеть побои, – словом, он решил проявить себя как суровый владелец майората, когда Ф. решительно пресек его попытки, строго и вполне определенно заявив: «Ни один стул не будет сдвинут со своего места, ни одна кошка не оставит этого дома, если ей здесь нравится, до тех пор, пока не вскроют завещания». – «Вы возражаете владельцу майората», – начал было барон.

Ф. не дал взбешенному юноше закончить фразу и сказал, смерив его проницательным взглядом: «Не торопитесь, господин барон! Вы не можете вступить в права до оглашения завещания. Теперь господин здесь я, один я, и сумею ответить насилием на насилие. Вспомните, что в силу моих полномочий, как душеприказчик вашего отца, и в силу постановлений суда я имею право запретить вам оставаться в Р-зиттене, так что советую вам во избежание неприятностей спокойно вернуться в К».

Суровость адвоката и решительный тон придали его словам надлежащую силу, и потому молодой барон увидел, что оружие его слишком слабо для такой крепкой постройки, и счел за лучшее прикрыть насмешками позор своего отступления.

Прошло три месяца, и наступил день, когда, согласно воле покойного, завещание должны были огласить в Р-зиттене. Кроме чиновников судебного ведомства, барона и Ф., в зале суда находился молодой человек с благородной осанкой, которого привел с собой Ф. Его приняли за писаря адвоката, потому что из-за борта его сюртука торчала сложенная бумага. Барон, по обыкновению, едва взглянул на него и резко потребовал, чтобы скорее покончили с этой скучной и ненужной церемонией, не тратя времени на словоизвержение и бумагомарание. Вообще он не понимал, при чем тут завещание, если речь идет о вступлении во владение, и уж тем более по отношению к майорату. Барон удостоверил руку и печать покойного отца и, бросив на бумагу мимолетный взгляд, отвернулся. В то время как судейский писарь стал вслух читать завещание, он равнодушно смотрел в окно, небрежно свесив правую руку через спинку стула и барабаня левой рукой по зеленому сукну судейского стола.