Читать «Зимняя кость» онлайн - страница 80
Дэниэл Вудрелл
Слезка встал и выпрямился, вышел наружу.
Ри сказала:
— А они разве по-прежнему не его?
— Старина безымянный вряд ли за ними вернется, раз тут такое дело случилось. Мы из налички свою долю взяли, и вот что осталось. Потому оно ваше.
Мальчишки учуяли что-то особенное, встали по бокам Ри, боксерские перчатки положили ей на плечи. Заглянули в пакет, Гарольд спросил:
— Значит, уезжаешь?
По доскам крыльца загромыхали шаги Слезки.
Сэттерфилд сказал:
— Не знаю, как тебе это удалось, детка. Как ты пошла и
Слова лепились не для нее, отскакивали, но в конце концов ей удалось ухватить несколько, и она сказала:
— Как есть, так и съесть. Я ж вам говорила.
— Раз эти деньги, — значит, ты уезжаешь?
Сэттерфилд подался к ней, подбросил прядку, пожал ей руку:
— Слушай, детка, ты еще несовершеннолетняя, чтоб тебя легально нанимать и все такое, я знаю, но если б ты могла ездить, и в городе, и повсюду, мы с тобой точно бы стали работать. Через нас проходят поручительства почти на всех Долли по эту сторону от Илевен-Пойнтс, знаешь. Почти все ваши поручительства через нас идут. Ты мне просто золото.
Когда Сэттерфилд уходил, тени лежали на дворе длинно. Вокруг на деревьях собрались птицы, пронзительно гомонили по-вечернему. Она стояла на крыльце, смотрела, как он уезжает, затем повернулась к Слезке. Цвет у него поменялся, побледнел, выцвел почти везде, кроме шрама. Руки он засунул глубоко в карманы резаной кожаной куртки. Ри спросила:
— Что? Что такое?
— Теперь я знаю кто.
— А?
— Джессапа. Знаю кто.
Без колебания, без мысли она кинулась к нему, раскинула руки и прижала его крепко, вдохнула грубый его запах — пот и дым, взмутившаяся кровь и ее собственный дух. Она будто обнимала обреченного — тот уже исчезал, хоть она и сжимала руками его за шею. Тени отобрали себе ручей, долину, двор, дом. Тени окутали их самих, и она плакала — плакала у дяди на груди. Она плакала, хлюпала носом, плакала, а он обнимал ее — обнимал, пока у нее хребет не затрещал, потом выпустил. Сошел с крыльца через три ступеньки, подскочил к своему грузовику, даже не обернувшись, — и больше нет его.
Она сидела на верхней ступеньке, пытаясь рукавом вытереть глаза. Птицам в сумерках было столько всего сказать, говорили они это все вместе. Ри перехватила двумя пальцами переносицу повыше, сморкнулась желтым во двор. С крыши зияющими зубцами свисал лед — будто шеренга копий над крыльцом. Снег на ступеньках прибило зимними башмаками, он затвердел и осклиз. По бокам у нее сидели мальчишки, склонили головы ей на грудь, боксерские перчатки сложили ей на колени.
Гарольд опять спросил:
— Значит, уедешь? Раз деньги есть?
— Никуда я от вас не уеду, пацаны. С чего вы взяли.
— Мы как-то слышали, ты про армию говорила, про места, где нас не будет. Ты хочешь нас бросить?
— Не-е. Я потеряюсь без вас обоих на горбу.
Посидели тихо, тени густели, в окнах за ручьем зажглись огни.