Читать «Зимние дети» онлайн - страница 75

Он кивает в такт своим словам, как бы подчеркивая их значительность.

— А теперь пошли посмотрим ребенка. Я распоряжусь, чтобы персонал отделения для новорожденных разрешал вам навещать его когда угодно, в любое время суток, и самой за ним ухаживать.

Мария чувствует себя другим человеком. Легче стало дышать. А почему, собственно? Подтвердились ведь ее худшие опасения. Да, но это все-таки гораздо лучше, потому что теперь она хоть знает, чего нужно бояться. И прежде всего потому, что ее уважают как личность, как человека, который способен сам распорядиться своей судьбой. Да, в новом для нее чувстве уверенности это сыграло не последнюю роль.

Оконные стекла все в каплях дождя. Мария выдвигает ящик тумбочки, достает бумагу и шариковую ручку. Впервые за много дней у нее возникло желание написать Захариасу и своим родителям. Теперь она может сказать им, чтобы не беспокоились. Она в надежных руках и вполне доверяет клинике.

8 января, среда

На пороге нулевой палаты неожиданно возникает муж Оливии Хольгер. В руках у него шапка, он неловко переминается с ноги на ногу.

— Я только хотел… — говорит он. — Я только хотел поблагодарить вас всех, поблагодарить за то, что вы были так добры к Оливии.

Мария приподнялась с подушки, опираясь на локоть.

— Мы сейчас вместе с малышкой уезжаем домой.

И, прежде чем она успела раскрыть рот, он исчез. Так же внезапно, как появился.

У окне сияющее утреннее небо. Светло-желтое. Бледно-розовое. Редкие белые облачка лениво проплывают мимо.

Разговаривая доверительно с зав. отделением, Мария чувствует себя виноватой перед товарками. Она смотрит в окно. Все та же навязчивая идея вертится у нее в голове.

Клиника в известной степени представляет собой картину всего общества. Огромное большинство пациентов в глубине души всегда будут чувствовать себя объектом госпитализации. Да так оно и есть. Они не имеют навыка ставить вопросы и не умеют воспринимать свой собственный случай как часть общего социального целого. Не понимают, что им говорят. Чувствуют только, что решения принимаются без них, что они никак не участвуют в решении собственной судьбы.

Большинство пациентов не знают и не понимают методов, которые предназначены для того, чтобы их вылечить или хотя бы задержать развитие болезни.

И если прогноз неутешительный, они и не желают знать правду, потому что не представляют, что им дальше с ней делать. И нет никого, кто бы помог им разрешить эту задачу.

Правда в каком-то отдельном случае нисколько не поможет даже этому отдельному случаю.

Правда в отдельном случае имеет смысл лишь постольку, поскольку она может быть использована как орудие для изменения общего положения.

Сегодня впервые Мария решилась пройти в другое здание по улице.

В гостиной рыжая женщина сидит в глубоком кресле и увлеченно вяжет что-то голубое с белым. Спицы пляшут у нее в руках. Она поднимает голову и улыбается.

— Куда это ты направилась в полном обмундировании?

— В послеродовое отделение, навестить одного новорожденного.

Мария спускается на лифте на первый этаж. На ней серовато-белая потертая цигейковая шубка, которая уже не сходится у нее на животе. Шея дважды обмотана длинным вязаным шарфом. Концы его она закинула на плечи, шапочку низко натянула на лоб. Ноги в больничных белых чулках она засунула в тупоносые ботинки. Медленно выходит она на улицу и бредет вдоль длинного белого здания. Когда она заворачивает за угол, порывы ветра бьют ей в лицо. По плиточной дорожке идет она к большому старинному зданию из красного кирпича, которое ей так хорошо знакомо. В первый раз она приходила сюда в женскую консультацию, а потом много, много раз рассматривала его из окон патологического отделения.