Читать «Зачем быть счастливой, если можно быть нормальной?» онлайн - страница 128

Падает снег. Вот она я. Утраченная и обретенная.

***

И я думаю, что узнаю то, что сейчас стоит рядом со мной, словно незнакомец. Это любовь. Возврат или, вернее сказать, возвращение, когда "потерянная утрата" обретает имя. Я не могу разбить лед, который отделяет меня от меня самой, единственное, что я могу – это растопить его, при этом утратив твердую опору и чувство земли под ногами. Это означает неконтролируемое слияние с тем, что ощущается как полное безумие.

Всю свою жизнь я работала, потому что мне не давала покоя рана. Исцелить ее означает положить конец собственной личности – такой, какая она есть сейчас. Но исцеленная рана не исчезнет, шрам останется навсегда. И по этому шраму меня всегда можно будет распознать.

Точно так же, как и мою мать, которая тоже уязвлена и которой пришлось строить свою жизнь вокруг выбора, который она не хотела делать. А сейчас, вот с этого самого момента – как нам узнать друг друга? Мы – мать и дочь? Кто мы вообще такие?

Миссис Уинтерсон несла в себе великую рану, она была подобна средневековому мученику – с выколотыми глазами, истекая кровью, она тащила свой крест всем напоказ. Страдание было смыслом всей жизни. Если бы вы спросили: "Зачем мы оказались здесь?", она бы ответила: "Чтобы страдать".

В самом деле, в преддверии Конца Времен сама жизнь может существовать только в виде череды утрат.

Но моя другая мать потеряла меня, и я потеряла ее, и наша другая жизнь превратилась в ракушку на морском берегу, хранящую эхо морского прибоя.

Кто же тогда это был? Кем была женщина, что пришла в наш сад много лет назад, причинившая миссис Уинтерсон боль, вызвавшая ее гнев, отправившая меня в полет через весь коридор так, что я приземлилась уже в другой жизни?

Я полагаю, что это могла быть мама Пола, пресвятого невидимого Пола. А иногда мне кажется, что я все выдумала. Но ощущение остается. Что бы ни случилось в тот дикий день, это как-то связано со свидетельством о рождении, которое я обнаружила, но которое оказалось не моим; связано с целой чередой последующих лет, которые привели к тому, что я открыла коробку – тоже своего рода судьбоносный момент – где нашла документы, рассказавшие, что у меня было другое имя – вычеркнутое.

Я научилась читать между строк. Научилась видеть то, что скрывается за изображением.

Я вспоминаю еще один эпизод из уинтерсоновского мира – у нас на стенах висела коллекция акварелей в викторианском стиле. Миссис W унаследовала ее от матери и хотела украсить дом, как это бывает в обычных семьях. Но поскольку она была категорически против "кумиров и идолов" (см. книги Исход, Левит, Второзаконие и пр.), то разрешила это неразрешимое противоречие, развесив картины задом наперед. И все, что мы могли видеть – это коричневую бумагу, ленты, стальные шляпки мебельных гвоздиков, пятна акварельной краски и бечевку. Это была версия жизни от миссис Уинтерсон.

- Я взяла твою книгу в библиотеке, – сказала Энн, – еще до того, как ты мне прислала свой экземпляр, и я сказала библиотекарше: "Это моя дочка".

"Что-что? – переспросила она. – Это для вашей дочки?"