Читать «Запомните нас такими (сборник)» онлайн - страница 152

И как-то один из них, ночуя после бурной и радостной пьянки на полу (больше было негде), в обнимку с собачкой, наутро сказал:

— А скажи мне: почему ты мучаешься в этой халупе? Ведь ты же талантливый, довольно известный писатель! Ты достоин более интересного жилья!

— Да — но какого же? — смущенно пробормотал я.

В те годы звание гения как бы не связывалось с материальными успехами, было позорно быть «прытче» других — прыткость была уделом приспособленцев-функционеров... хотя и многие новые гении уже начинали любить материальную жизнь. И этот мой друг незадолго до этой нашей встречи решительно переехал в Москву, решительно овладел ею...

— Квартира Одоевцевой на Невском — вот что тебе нужно! — стремительно заявил он.

— Но она же как бы... занята, — пробормотал я.

— Ирина не любит эту квартиру, предпочитает Переделкино! — отрубил мой друг.

Я предпочитаю действовать не нагло и шумно, а тайно и упорно. Теперь, когда знаменитая петербургская поэтесса «серебряного века» появлялась в своем петербургском жилище и я видел ее по телевизору, я всячески старался заглянуть за край телевизионного кадра: а большая ли комната? А сколько тут окон — кажется, два? Квартира эта стала сниться мне в снах, каждый раз по-разному. Я отвергал приглашения друзей посетить поэтессу — боясь, что в своем возрасте она будет уже неадекватна своей славе прелестницы... а квартира ее окажется неадекватной моим снам.

Поэтесса умерла так же красиво и бесшабашно, как жила. Рассказывали, когда разжали ее кулак, там была зажата золотая пуговица военврача, который пользовал ее последние месяцы и в которого, говорят, она была влюблена. Красиво — даже если это неправда... Но легенда гораздо точней правды, больше говорит о том, про кого сочиняют легенды.

Год эта квартира была пустой. Блуждая по коридорам власти (теперь она, вроде, стала нашей?) и упираясь каждый месяц в новый тупик, я вечерами заходил в этот двор на углу Невского и Герцена (теперь опять Морской), испуганно поднимал глаза... не горят ли окна, не вселили ли кого? Окна темнели. Не вижу в этих волнениях ничего постыдного: человек, который не мечтает страстно оборудовать счастливое пространство вокруг себя, недостоин счастья.

И вот с тяжелыми ключами в кармане брюк я взлетаю по лестнице. Со скрипом отъезжает одна дверь, потом другая... короткий коридор, за поворотом — очень длинный и узкий... все комнатки с одной стороны — и не очень большие: до ремонта, до знаменитой поэтессы, здесь была коммуналка... выбегаю в просторную, в три огромных окна, кухню. Раковина рукомойника почему-то отломана, и всюду свалены горки старых пожелтевших книг на французском, привезенные из Парижа: память о той жизни, о том предпоследнем жилье, которое сменило это, последнее...

Я иду по комнатам — пустота... все растащили «поклонники». Теперь это мое пространство — надеюсь, тоже последнее? Да — отчасти я понимаю, почему ей было неуютно здесь, почему она уезжала в Переделкино.