Читать «Записки человека долга (сборник)» онлайн - страница 116

– Вставай, мать-перемать!

Тут я опамятовался, вскочил, осмотрелись мы в две секунды, кому из наших помощь нужнее, – и кинулись в драку. А в драке сцепившихся уже наполовину поубавилось…

Наша взяла. Хоть и осталось нас чуть больше половины, но фрицы легли все. Кто еще дергался, того докончили – насчет «языков» у нас приказа не было, потому что наверняка не нужны были в той ситуации языки. И курочить пушки не было нужды: лейтенант (живой, хотя скула и разбита) дал, согласно договоренности, две красные ракеты, одну белую, и очень быстро примчались наши танки, не задерживаясь, обтекая позицию с двух сторон, пошли дальше в прорыв, а чуть погодя на горизонте царица полей замаячила…

Ну, и мы с ней двинули в боевых порядках родного батальона. Кто бы нам позволил рассиживаться? Ну, положили в рукопашной расчеты и прикрытие, взяли пушки. Можно сказать, обычное дело. Кстати, сгоряча обещали по медальке, но потом, как случается не так уж редко, позабыли как-то. На войне порой все мимо пролетает, и плохое, и хорошее: что пули с осколками, что награды…

В общем, работы нам выпало до вечера, пока не поступил приказ укрепиться на взятом рубеже. Когда все окончательно успокоилось и мы с Клюкиным оказались поодаль от своих, я спросил:

– Афоня, это что было?

Мы с ним были не то чтобы друзья, но, смело можно сказать, боевые товарищи. Он верховодил, хотя был мобилизованным по призыву, а я – кадровый пограничник. Он был старше лет на пятнадцать, то ли со второго, то ли с третьего года, но не в том дело. Иной тебя на полсотни лет старше, а дурень дурнем. Афоня был такой… ну, основательный, что ли. Помор архангельский, а может, соломбальский, не помню уже точно. Кашу из топора сварить, шилом побриться и все такое… Крепко мужик стоял на земле.

Афоня мне ответил, не свысока (такого за ним не водилось), а словно бы даже со скукой, будто речь идет о том, кого на кухню за термосами послать:

– Да ерунда, если прикинуть. Ну, заговоренный оказался твой фриц, и все дела. От железа заговоренный, теперь ясно. Иногда бывает просто от пули, а этот, вот такие разлюбезности, от всякого железа. Да только не от дерева, ты сам видел…

– Колдовство, что ли? – удивился я.

– А кто его знает, – сказал Афоня. – Это бывает. Выходит, и у фрицев знающие люди есть, я раньше как-то и не думал: мол, Европа, по-книжному говоря, цивилизация, а вот поди ты, и у них остались. Из глуши какой-нибудь немецкой, точно тебе говорю. У вас, в городах никто уже и не умеет ничего…

Черт меня дернул спросить:

– Афоня… А ты сам как, умеешь что?

Он на меня не то чтобы вызверился, но зыркнул сердито, что меж нами случалось редко. Замкнулся весь как-то, пробурчал:

– Выдумаешь тоже, зеленая фуражка (я свою пограничную, родную, зеленую, так до сих пор в «сидоре» и таскал). Нашел умельца… Так, слышал кое-чего, а пару раз и видел. Поживешь с мое, то же будет. Хотя вряд ли, ты ж городской…

За поуродованный штык мне, конечно, влетело, но самую чуточку, порядка ради. Старшине я сказал: мол, сделал выпад со всей силушки, а фриц вертким оказался, в последний миг увернулся, и покорежил я штык об орудийный щит. Случалось похожее, так что старшина только фыркнул и послал меня в три этажа – что как раз и означало порядка ради, когда он всерьез делал выволочку, запускал этажей в восемь, да с чердаком и крышей. Оружейник наш мне в два счета целый привертел – бои были тяжелые, бесхозного оружия осталось немало и карабинов, как у меня, тоже…