Читать «За чертой милосердия. Цена человеку» онлайн - страница 459

Об этих событиях я не читал ничего, кроме Вашей книги, стало быть, мои ощущения и предположения рождены ею. Для меня это — сильнейшее доказательство ее глубокой правдивости. Вы сдержанно, без выкриков, без демагогических вопросов, без всхлипов пишете жестокую правду того времени, которая включает в себя и эту сторону дела — непродуманность и необеспеченность операций, по которым в предварительных донесениях начальству все было гладко на бумаге, но при этом забывали про овраги, хотя в душе знали, что овраги эти есть и будут. Эта черта, к сожалению, характерна для многих, неудачно оборачивающихся для нас событий весны и лета сорок второго года на разных фронтах; это черта времени, которая, между прочим, тогда же была публично подмечена в пьесе «Фронт» и которую пришлось преодолевать долго и упорно.

В общем, резюмируя эту сторону дела, хочу сказать, что Вы написали о ней со сдержанностью, с мужеством, со стремлением к максимально возможной правдивости.

Весь дальнейший разворот событий определен их началом, поэтому вся операция от начала до конца несет в себе черты трагедии, и это закономерно, так оно и было.

Не берусь судить, в каких случаях вы наделили героев Вашего романа-хроники их собственными именами, а в каких случаях по той или иной необходимости прибегли к изменению имен и фамилий, но хорошо понимаю, как при всех обстоятельствах сложно было живописать то, что Вы взяли предметом изображения, ибо—на зывай фамилию подлинную или не называй ее — все равно за всем этим стоят реальные люди и реальная память об этих людях. Особенно поэтому — честь Вам и хвала за то, без колебаний проявленное Вами на протяжении всей книги стремление не упрощать человеческих отношений между людьми, попавшими в столь тяжелое положение и несущими такую огромную ответственность — и за порученное им дело и за всех, кто идет на это дело под их командой.

Может быть, в связи с особыми сложностями кое-что у Вас не до конца в этом смысле прописано — в частности, хочется яснее представить себе предысторию командира бригады, о ней как-то слишком глухо, должно быть, по нужде и необходимости; это не упрек — просто заметка на полях. Не хватает мне и того или другого финала отношений между Аристовым и Колесником — здесь снова что-то существенное опущено, может быть, тоже по необходимости, но все равно жаль, что так. Это тоже не упрек, а заметка на полях.

Думаю, что то, как Вы ввели некоторые воспоминания людей, оставшихся в живых, о каких-то моментах, по обстоятельствам событий выходивших за пределы основного повествования, получилось к месту, и тут-то как раз мне и показалось, что в данном случае мое предубеждение против смешанного жанра документа и художественной прозы не оправдало себя, и я был рад этому.

Интересно, к месту, с тактом сделано и введение финской документации. Мне только показалось, что где-то стоило бы сказать о том, что, как это всегда водится на войне, обе стороны всегда преувеличивали потери противника, не только финны в своих донесениях, но, разумеется, и партизаны — в своих. Где-то, мне кажется, стоило бы внести эту ноту, которая ничуть не преуменьшает значения всего сделанного и мужества людей, выбравшихся из неимоверно тяжкого положения и до конца выполнивших свой долг.