Читать «За журавлями» онлайн - страница 39

…Через день Рубцова вызвали к полковнику и заставили быть старостой, возложив на него ответственность и за работу сапожной мастерской.

С утра до вечера старики сапожники стучали молотками, сучили дратву — чинили эрзац-сапоги. Часто в мастерскую солдаты приносили русские валенки, неизвестно когда и с кого снятые. И тогда перед Рубцовым вставали картины грабежа и насилия. Он вспоминал, как вступившие в его деревню фрицы нагло стаскивали валенки с ног стариков и женщин, как убили пастуха Сычева, который не захотел спять с себя полушубок. И когда все это вставало перед глазами Рубцова, он мрачнел, ему страстно хотелось поскорее отомстить фашистам за свою сгоревшую Федоровку, за Лену Гуськову, за Сеньку и Петьку, за всех…

15

На улице запахло весной.

Осели и посерели сугробы. Задымились, просыхая на солнце, крыши. Веселее защебетали воробьи. Петька сидел на завалинке, щурился на солнышко и гладил Дымка.

Со стороны речки глухо ухнули два взрыва, послышался свист и улюлюканье мальчишек. Петька догадался — глушат рыбу. Прибежав к речке, Петька увидел двух солдат, они бегали по берегу с длинными подсачниками, вылавливали всплывшую наверх рыбу. На косогоре, метрах в двадцати от речки, стоял Рубцов и еще немец — оба курили. Петька поднялся на косогор.

— А, Горохов, припожаловал, — безразлично сказал Рубцов.

— Он самый, — ответил Петька.

С того дня, как Рубцов стал старостой, на людях он ничем не выделял Петьку среди других мальчишек, даже наоборот, он вел себя с ним строже, чем с остальными. Петька понимал, конечно, что так надо, но все же, зная, что староста человек свой, чувствовал себя смелее. А иногда и срывался. Вот и сейчас, когда немцы, выловив рыбу, поднялись на косогор, чтобы перекурить, Петька подошел к ним ближе, чем остальные мальчишки, стал разглядывать на брезенте рыбу.

— Отойди! — строго сказал ему Рубцов. — Кому говорят, отойди!

Петька нехотя отошел.

Немцы о чем-то залопотали между собой. Рубцов стал показывать им рукой — в каком месте лучше взорвать лед. И когда самый рослый солдат замахнулся, чтобы бросить гранату, все легли… А Петька крикнул:

— Ура! Смерть фашистским гадам!

Немец бросил гранату. Раздался взрыв. Снова заулюлюкали мальчишки, с криками «ура» бросились к плесу. Побежали туда и немцы. Но тот, который курил с Рубцовым, вернулся, он караулил ящик с гранатами.

— Ты что, сдурел?! — стараясь не выдавать волнения, спросил Рубцов Петьку. — Или жить надоело?

— Дядь Паш, — заулыбался Петька. — Они же по-русски ни бельмеса не понимают… У них только переводчик да сам полковник маленько балакает, а эти… — Петька безнадежно махнул рукой и, подойдя к солдату, жестом попросил сигаретку. Бросив еще с десяток гранат и наглушив два ведра рыбы, солдаты ушли.

Рубцов и Петька шли домой вместе. Подмораживало. Маслянисто блестевшие днем сосульки помутнели. В небе цыганской серьгой висел крутой нарождающийся месяц, рядом с ним поблескивала одинокая звездочка.

— Ты спятил, что ли? Да ты знаешь, чем это могло кончиться? — стал пробирать Рубцов Петьку, но, перейдя на ласковый тон, сказал: — Я ведь люблю тебя, обормота, потому и уберечь хочу… Вам с Сенькой до победы дожить надо.