Читать «За вас отдам я жизнь. Повесть о Коста Хетагурове» онлайн - страница 80

Мальчишки-каменщики. Им бы в школу бегать, книжки читать, а они дробят гранит, зарабатывая на хлеб.

Женщина-горянка несет воду в деревянной бадье. Такой тяжести и мул не выдержит. А она каждое утро, каждый вечер, зимою и летом, в стужу и гололед, в зной и духоту, по крутым каменистым тропинкам таскает воду в аул из источника.

— Но где же сам Коста? — спрашивали гости. — Повидаться бы с ним, поблагодарить.

Хозяева недоуменно разводили руками. Им было известно, что сегодня на рассвете Коста неожиданно уехал в горы и должен вернуться к вечеру — такую записку он наспех приколол к двери. Но почему он задерживается? Не стряслась ли какая беда? В горах чего не бывает!

Учителям уже пора было разъезжаться по аулам — ночевать у Шанаевых не стоило, дом находился под наблюдением полиции. Но уезжать, так и не повидав художника, не хотелось, и гости то и дело поглядывали на дверь.

— Читали сегодня в «Терских ведомостях» сообщение, что на днях, в лагере, в час ночи лишил себя жизни подпоручик 77-го пехотного Тенгинского полка? — спросил кто-то.

— Как же! — подхватил другой. — Покойный оставил записку: «Тяжело, жить больше не могу, прощайте, все добрые товарищи». Говорят, в полку любили его.

— Я его хорошо знал, — вмешался в разговор молоденький офицер в мундире кавалерийского полка. — С ним однажды весьма печальная история случилась: во время утренней поверки он увидел солдат-осетин, которые, окружив единственного среди них грамотея, слушали стихотворение Коста «Солдат». Заметив офицера, грамотей не растерялся, мгновенно порвал бумажку на мелкие клочки и проглотил, а затем выхватил из рук товарища письмо и подбежал к командиру: «Ваше высокородие, я им письма читаю…» И все же кто-то донес, и он вынужден был признаться, что читал на родном языке «Солдата».

— Кто разрешил читать в казарме недозволенные стихи? — взревел офицер.

— Виноваты, ваше высокородие! — хором ответили солдаты.

— Кто запомнил стихотворение? — неожиданно смягчившись, спросил офицер. Все молчали. — Не запомнили? Так слушайте. — И к великому удивлению перепуганных солдат, он прочел — громко и выразительно:

Рвался к труду я; хоть доля проклятая -

Горы любил всей душой.

Воином стать бы, но тяжко лопатою

Рыться в конюшне чужой.

Сын твой ни слова не скажет о голоде,

Кашей питаясь одной.

В угол забьется в казарменном холоде,

Спит на соломе гнилой.

Ты не оплакивай жизнь безотрадную,

Сын твой и сам ей не рад.

Он не попросит черкеску нарядную,

Он не жених, а солдат!..

Мать, не рыдай над сыновней судьбиною,

Вытри слезу ты свою!

Жадный до жизни, пускай и погибну я,

Но за себя постою!

— Хороший, видно, был человек, покойный подпоручик, — помолчав, задумчиво заметил один из учителей. — Хорошим всегда трудно, вот и не выдержал.

— Но это не выход для борца, — негромко возразил хозяин дома, старший из братьев — Дзантемир.